Проклятие убийцы - Кевин Сэндс

– Темница де Моле, – сказал отец Бернар.

Я огляделся. Мне стало страшно.

– Его держали здесь?

– Его и некоторых других рыцарей. Хотя ко времени казни де Моле их осталось очень мало.

Отец Бернар привёл нас в одну из больших камер. Дверь скрипнула на ржавых железных петлях, и на один жуткий момент мне показалось, что нас заперли.

Я почти чувствовал присутствие духов. Рыцарей, которых держали здесь год за годом – людей, ставших жертвами алчности Железного Короля.

– До того, как тамплиеров заключили в тюрьму, – сказал отец Бернар, – в этой башне они хранили свои сокровища.

– И где именно их хранили? – спросила Салли.

– Прямо здесь. Если бы сокровища ещё лежали тут, вы бы сейчас стояли по колено в них.

– Они хранили сокровища в темнице? – спросил Том. – Самое безопасное место: никто не мог сюда пробраться. И учитывая, что эти рыцари просидели тут семь лет, можно сказать наверняка: если уж кто-то войдёт, то не выйдет обратно.

Я огляделся вокруг, словно надеясь, что если очень сильно захотеть, сокровища появятся от одного моего взгляда.

– Они в самом деле оставили один флорин, чтобы посмеяться над Филиппом? – спросил я.

– Да. Как оставляют флорины для каждого французского короля после коронации.

– То есть… монета была в этой комнате?

Священник улыбнулся:

– Убери ногу.

Я глянул вниз и увидел, что стою на небольшом кружке с каким-то символом внутри. Опустившись на колени, я рассмотрел тамплиерский крест.

– Вот с чего всё началось, – сказал отец Бернар. – Крах тамплиеров, а потом и конец династии Филиппа Красивого. Круг отмечает место, где лежал тот самый флорин Железного Короля. Легенда гласит, что Господь рассердился, узнав, как обошлись с избранными им рыцарями. И в гневе своём вплавил монету в камень.

Глаза Тома расширились.

– Правда?

Отец Бернар усмехнулся:

– Это сказка. На самом деле скорее всего один из пленных рыцарей вырезал этот круг в полу, стремясь поддержать моральный дух товарищей и напомнить им, что они не должны ничего говорить Филиппу. И они не сказали, несмотря на страшные пытки, которым подверг их Железный Король.

– Значит, де Моле только притворился, будто готов признаться? Чтобы прекратить пытки? – спросила Салли.

– Тамплиеры до последнего были мастерами уловок.

Я посмотрел на отца Бернара:

– Кое-кто отзывался о них точно так же.

– Они были в этом хороши, – согласился священник. – Хотя на сей раз уловка сослужила Жаку де Моле плохую службу. Если, конечно, он не стремился умереть.

– Что вы имеете в виду?

– Все знали, что у Филиппа несносный характер. Когда король понял, что ложное признание де Моле выставило его дураком, он пришёл в ярость. Даже его собственные советники умоляли Филиппа не спешить, но тот немедленно приказал отправить де Моле на костёр. Магистр должен был понимать, что обман разозлит короля. Особенно учитывая, что он отлично знал, какой у Филиппа норов. Посмотрите сюда.

Священник поднёс факел к одной из каменных плит. Картина на ней была испорчена. Похоже, когда-то она изображала поиски некоего сокровища в подземелье под Иерусалимом. Я увидел Купол Скалы и сияющее над ним солнце с крестом тамплиеров. На сохранившейся части три рыцаря вытаскивали из-под земли сундук, к которому было приделано нечто вроде статуи ангела. Но я не мог сказать наверняка, поскольку вторая половина картины была искорёжена и разбита.

– Что с ней случилось? – спросил я.

– Филипп разозлился, – ответил отец Бернар. – Тамплиеры оставили ему флорин, но не только его. Когда король прибыл сюда, он увидел, что под этой картиной кто-то из рыцарей вырезал слова: «Non erit tibi hoc».

Я перевёл:

– Оно никогда не будет твоим.

– Когда Филипп прочитал их, он пришёл в бешенство. Схватил меч и разбил надпись. В процессе сломал оружие пополам – иначе, должно быть, колотил бы по камню, пока не рухнула бы башня.

Салли что-то спросила у отца Бернара, но я не разобрал слов. Нечто, сказанное священником, не давало мне покоя. Он показал нам место, где Филипп нашёл флорин. «Вот с чего всё началось. Крах тамплиеров, а потом и конец династии Филиппа Красивого».

Я смотрел на испорченную картину и думал о словах учителя.

«Начни сначала».

Вынув из пояса лист со стихотворением, я перечитал первую строфу.

– Отец Бернар? – сказал я.

– Да?

– Вы знаете, где сожгли Жака де Моле?

Священник удивился вопросу, но кивнул:

– На Île des Juifs – на Еврейском острове. Там происходило много аутодафе.

Я сверился с картой лорда Эшкомба, но на ней такого места отмечено не было.

– А где он?

– Его больше не существует. Раньше он находился к западу от Сите, но острова соединили вместе, когда был построен Пон-Нёф. Если пройти по этому мосту и встать перед конной статуей Генриха Четвёртого, вы окажетесь примерно на месте казни де Моле.

– Спасибо, – сказал я. – Это невероятно ценные сведения.

– Вы что-то выяснили?

Я запнулся, не зная, что сказать. Отец Бернар рассмеялся:

– Я и не ждал, что вы со мной поделитесь. Так или иначе, желаю вам всего наилучшего. Вы кажетесь порядочным человеком. Пусть лучше сокровище будет у вас, чем у Железного Короля.

Он вывел нас наружу, запер Большую Башню и вернулся к себе в церковь.

Дождавшись, когда священник уйдёт, я показал Тому и Салли стихотворение и поделился своей идеей.

Том поразмыслил.

– Начни сначала… Начни с начала… С того места, где сожгли де Моле. Похоже на правду.

– Даже если мастер Бенедикт имел в виду именно это, – сказала Салли, – как нам быть дальше? Де Моле умер триста пятьдесят лет назад. Того острова больше нет. Что ты надеешься найти?

– Не знаю, – ответил я. – Но если стихотворение – подсказка, там должен быть какой-то ключ к разгадке. Надо просто пойти туда и разыскать его.

В своей жизни я поражался многим разным вещам, но никогда не думал, что меня до такой степени изумит мост. Однако Pont Neuf – Пон-Нёф – оказался воистину необычен. Он был гораздо шире любой лондонской улицы и соединял северный берег Сены с южным, слегка касаясь западной оконечности острова Сите.

В отличие от любого другого большого моста на Пон-Нёфе не строили домов и торговых лавок. Здесь можно было просто стоять на краю и без помех любоваться рекой. Мы с Томом и Салли так и сделали, наблюдая, как вода течёт у нас под ногами. На поверхности Сены покачивались сотни лодок – от крошечных судёнышек с одним гребцом до огромных плоскодонных барж, гружённых зерном, которые тянули против течения десятки лошадей, меся копытами грязь на речном берегу.