Ловец огней на звездном поле - Чарльз Мартин

Комплексное медицинское обследование, проведенное квалифицированными врачами, обнаружило у мальчика травматическое повреждение трахеи, что также может являться причиной его немоты. Как считает его лечащий врач, в будущем эта травма может помешать мальчику заговорить вновь. Один из сотрудников местной полиции заявил корреспонденту газеты на условиях полной анонимности: «Кто-то, несомненно, избивал парнишку, и не один, не два раза, а постоянно, на протяжении длительного периода времени. Если мы когда-нибудь поймаем этого ублюдка, его можно только пожалеть, потому что в тюрьме к таким относятся без снисхождения».

В конце статьи Ред поместил примечание, в котором обещал, что газета будет и дальше пристально следить за историей мальчика и что новые материалы по этому делу редакция опубликует на следующей неделе.

Шоссе 25/341 начинается на северной окраине Брансуика, проходит через Стерлинг, а потом устремляется к Джессапу. Вся дорога от одного города до другого занимает от силы тридцать минут. Никакого особого движения на шоссе обычно не бывает, если не считать лесовозов, курсирующих между Сутой и побережьем.

Когда дядя Джек получил контроль над банком и лесозаготовками, он построил на северной окраине Суты еще один дом – если только этот архитектурный кошмар можно назвать домом. Я ни разу там не был, но мне рассказывали, что в нем не то десять, не то пятнадцать спален, а общая площадь жилых комнат на всех этажах такова, что там можно без труда разместить небольшое африканское племя со всеми барабанами, ассегаями и котлами для приготовления белых путешественников. Верхом дядя Джек почти не ездил, однако это не мешало ему держать при доме полтора десятка племенных лошадей, среди которых был и жеребец-чемпион, обладатель «Тройной короны»[37]. Лошади размещались в специально построенной конюшне, в которой даже денники были оборудованы кондиционерами.

На светофоре в Стерлинге я немного притормозил, а когда зажегся зеленый, снова разогнал «Викки» до шестидесяти. Мэнди не возражала. К сожалению, в машине с крышей типа «бикини» разговаривать совершенно невозможно – особенно если ехать достаточно быстро, – поэтому большую часть пути мы молчали.

Когда минут через десять мы поравнялись с Сутой, я едва удержался от того, чтобы не выругаться. После целого года сплошной вырубки участок слева от шоссе казался выжженным напалмом. Потом в полумиле от дороги промелькнуло монструозное строение, которое дядя Джек с гордостью величал «домом». Вокруг него тоже не осталось ни одного дерева – только кучи веток и других древесных отходов, предназначенных для сжигания. Дом дяди Джека торчал между ними, словно огромный гнилой зуб.

– Странно, – заметила Мэнди. – Построить дом в таком живописном лесу, а потом вырубить все деревья на несколько миль вокруг…

Я кивнул, соглашаясь, но ничего не сказал. Все равно история, которую я мог бы ей поведать, была слишком длинной.

Фирма «Братья Джессап» оказалась совсем крошечной и занимала длинный сарай-склад с площадкой для погрузки доставочных грузовиков на самой окраине города. Площадка была огорожена забором из металлической сетки, поверх которой была натянута спиральная колючая проволока. Вдоль стены склада стояло несколько грязных, неухоженных грузовиков. В одном из торцов сарая разместился и офис – мы определили это по остаткам вывески. Когда-то на нем было написано название фирмы, но теперь от него осталось только «…я Джесс…». На воротах висела табличка: «Осторожно! Злой хозяин!»

Ворота были закрыты, но цепь, замыкавшая металлические рамы с натянутой на них сеткой, болталась свободно. Я осторожно толкнул ворота бампером «Викки», и они отворились с протяжным скрипом.

Припарковавшись напротив дверей офиса, я вышел из машины и постучал, но никто не отозвался. Тогда я заглянул за угол, где находились открытые погрузочные ворота, и громко свистнул. Никакого движения. Вернувшись к машине, я дважды нажал на клаксон – и вновь безрезультатно.

– Похоже, никого нет, – сказала Мэнди.

– Сомневаюсь. – Я огляделся по сторонам и покачал головой. – Сейчас кто-нибудь да проснется…

Я оказался прав. Примерно через две минуты из ворот склада появился небритый седой мужчина. Щурясь на ярком солнце, он на ходу вытирал испачканные машинным маслом руки обрывком оранжевой тряпки. Выглядел мужчина лет на семьдесят, хотя на самом деле ему вряд ли было больше пятидесяти. Синий рабочий полукомбинезон и светло-синяя рубашка, над карманом которой был приклеен тканевый бейдж с именем, болтались на нем, как на вешалке. Мне этот человек немного напомнил мужчину, которого Майки рисовал в своем блокноте, но потом я подумал, что все люди в форме похожи друг на друга.

– Здравствуйте, мистер Раскин, – сказал я, прочитав надпись на бейдже, и помахал рукой.

– Раскин – это имя, – ответил механик, продолжая вытирать руки. – А фамилия – Скиннер. Мама звала меня Рас. А мои дети вообще никак меня не зовут.

Я протянул руку.

– У меня детей нет, свою мать я не знал, так что зовите меня Чейз.

Мы обменялись рукопожатием. Когда-то у Раскина, должно быть, были сильные руки, но сейчас они ослабели и исхудали, кожа болталась, и даже застарелые мозоли сделались мягкими.

– Чем могу помочь, Чейз?

Сначала я собирался соврать, но потом подумал, что честность, что ни говори, всегда лучшая политика. Что бы там ни говорили некоторые.

– Я ищу одного человека, который, как мне сказали, когда-то здесь работал. Или работает до сих пор. Единственное, что я знаю, – это то, что его звали… зовут Бо или что-то в этом роде и что он, возможно, жил в снятом с колес трейлере.

Раскин прищурился.

– Вы из полиции?

– Нет, сэр.

– Представитель шерифа?

– Нет.

– Хреново. Нет, правда – жаль, что вы не полицейский. Этот субчик должен мне деньги – если, конечно, мы говорим об одном и том же человеке. – Он поднял руку примерно на уровень моего уха. – Вот такого роста, да? Коротышка?

Я пожал плечами.

– К сожалению, я точно не знаю.

– У него еще вся спина была в татуировках.

– Я видел только его… портрет. Да и то от пояса и выше.

– Не очень-то много вы знаете, Чейз.

Я потряс головой и улыбнулся.

– Ваша правда, мистер Скиннер. Дело в том, что я хотел сделать одолжение одному человеку… и это все, что он мне сообщил.

– Чем вы вообще занимаетесь, Чейз? – Раскин ткнул пальцем мне в грудь.

– Я журналист. Работаю в «Брансуик дейли».

– Неужто вы собираетесь писать о Бо статью?