Два лика января - Патриция Хайсмит

Когда на следующее утро в половине восьмого Райдел постучался в номер Честера, ответа не последовало. Он постучался еще раз, назвал Честера по имени. Безрезультатно. Райдел спустился в холл. За конторкой сидел тот же портье. Он дремал, откинувшись на спинку стула и прислонившись головой к стене. Райдел постучал по конторке. Портье открыл глаза и выпрямился.

— Прошу прощения. Господин из десятого номера не выехал? — спросил Райдел.

— Кто?

— Десятый номер. Мистер Чемберлен.

— А, нет. Он вышел в… четыре или пять часов.

— Сегодня утром? С багажом?

— Нет-нет, — улыбнулся портье. — Без багажа. Возможно, он отправился на утреннюю прогулку.

— Благодарю. — Райдел приблизился к входной двери и вышел на улицу.

Успокойся, не паникуй, сказал он себе. Честер вернется. Если, конечно, не сбежал, забрав из чемодана деньги и бросив багаж. Но это показалось Райделу маловероятным. Когда он уже собирался вернуться в гостиницу, из-за угла показался Честер. Райдел прошел в вестибюль.

— Идет, — сообщил он портье.

— А, хорошо. Наверное, ваш друг плохо спал.

— Скорее всего. Мы уедем через полчаса. Подготовьте, пожалуйста, наши счета.

— Хорошо.

Райдел направился к лестнице. Ему не хотелось, чтобы портье видел какую-либо враждебность между ними. Он одолел четыре ступеньки, когда Честер подошел к лестнице. Райдел обернулся.

— Доброе утро. Я только что попросил портье подготовить наши счета. Нужно поторопиться. Паром уходит в девять.

Честер выглядел неважно. Бледное лицо, мешки под глазами.

— Ладно, — согласился он.

— Встретимся внизу в восемь.

Райдел направился к своему номеру на втором этаже. Честер поднялся на третий этаж.

Около восьми, молча оплатив счета и погрузив багаж в одно такси, они направились в порт. На пирсе у судна стоял разносчик газет. Райдел купил ираклионскую газету и бегло проглядел первую страницу. Упоминания о найденном в Кноссе мертвом теле не было. Поднявшись на палубу и переговорив со стюардом, Райдел выяснил, что билеты можно купить в небольшой кают-компании на главной палубе. Он распорядился, чтобы носильщик поднял их багаж на борт.

К счастью, в наличии оказались свободные места первого класса. На таком судне Райделу не хотелось бы плыть даже вторым классом. Третий же наверняка помещался где-нибудь рядом с трюмом. Открытая палуба на корме была забита наиболее бедными пассажирами. Им предстояло провести так, без крыши над головой, целые сутки. Люди ели апельсины, бананы и бутерброды, кидая остатки за борт или под ноги. Райдел с сочувствием оглядел этих людей, когда поднимался по трапу. Они напоминали скот в загоне. Впрочем, толкаясь и препираясь из-за места, стараясь отвоевать побольше пространства вокруг себя для ночлега, эти люди как бы отделяли себя от животных. Лишь человек способен думать о предстоящем.

— Я могу разместить вас в одной каюте, — предложил кассир.

— Нет-нет. Лучше отдельно, — забеспокоился Райдел.

Он разговаривал с кассиром по-английски. Тот сидел за конторкой. Честер стоял на расстоянии четырех футов. Перспектива разделить с Честером одну каюту вызвала у Райдела слишком заметную реакцию. Он это почувствовал.

Честер получил место в двадцать седьмой каюте, Райдел в двенадцатой. Располагались каюты в разных концах судна.

К удовольствию Райдела, второе место в его каюте оказалось свободным и, скорее всего, останется незанятым до конца плавания. Когда принесли его чемодан, он снял пиджак, раздвинул занавески на иллюминаторе и выглянул наружу. Бросил последний взгляд на Ираклион, напоминавший груду белесо-желтых камней, рассыпанных по склону холма, посмотрел на носильщика в синей униформе, спешившего по палубе, затем опустился на койку и закрыл лицо руками. Возможно, как раз в это время обнаружили тело Колетты. Вот что должно принести это утро. Райдел лег на койку, заложил руки за голову и закрыл глаза. Он прислушивался к обычным дневным звукам: голосам, шагам, стуку, лязгу. Новость придет по радио около полудня и быстро распространится по судну. Еще бы, убийство в таком необычном месте. Райдел вспомнил о сумочке Колетты, которая лежала под ее правой рукой, и подумал: что там было? Паспорт? Вряд ли. Возможно, водительские права на имя миссис Чивер, а может, ее фотография с Честером или фотография одного Честера, если, конечно, он не заставил ее выбросить все это из бумажника. Райдел представил, как кассир из Кносского дворца рассказывает полиции о молодом человеке с американским акцентом, который спрашивал у него, не отъезжал ли кто-нибудь на такси. Определенно молодой человек вел себя куда подозрительнее, чем мужчина средних лет. Не исключено, что кассир вообще не видел, как Честер уходил. Полиция может заподозрить, что он также стал жертвой молодого человека, как и женщина, и его тело все еще лежит где-нибудь во дворце, в одной из комнат Лабиринта, в чане для масла или в желобе для стока воды.

Райдел может выкрутиться в любой момент. Честер был всецело в его руках. Поэтому Райдел ждал, что Честер попытается убить его или наймет исполнителя. Вряд ли у него хватит ума и сил сделать это самому. Да, теперь, после смерти жены, положение Честера усугубилось. Райделу было приятно сознавать это, видеть на его лице страх. Райдел не собирался изображать из себя мстителя за смерть Колетты. Он лишь злорадствовал, зная, что пресытится этим дня через четыре, когда они доберутся до Италии или Франции. Затем он оставит Честера, но перед этим хорошенько запугает. Сделает так, что Честер сам побежит в полицию. Вот чего он хотел.

Райдел закрыл дверь на дверную цепочку на случай, если кто-то попытается войти, и стал бриться над умывальником. Узкая дверь справа от умывальника вела в душ.

Корабль отошел от берега.

Около десяти тридцати Райдел вышел на палубу посмотреть на море. Он не оглядывался, не желая видеть, как исчезает Крит. Ни впереди, ни справа, ни слева не было видно ни одного острова, лишь синее покачивающееся море. Небо — необычайно яркое и безоблачное, словно вчерашний дождь смыл все облака.

Райдел обошел корабль, вновь заглянул в небольшую кают-компанию, где стояла конторка кассира, и спустился по главному трапу, покрытому потертым линолеумом и окаймленному неуклюжими деревянными перилами, которые соответствовали вкусам времен королевы Виктории. Судно блистало чистотой, но все на нем было старым и изношенным. Кают-компания для пассажиров первого класса имела унылый вид. Это была круглая каюта в кормовой части корабля, помещавшаяся как раз над открытой палубой, где, тесно сбившись, сидели пассажиры, которых Райдел видел, поднимаясь на корабль. Вся обстановка — диван да несколько стульев. Ни пианино, ни карточного столика. Все места были заняты. Трое мужчин — двое на вид итальянцы, один, скорее всего, француз — стояли возле широких иллюминаторов и, глядя на море, курили. Из репродуктора лилась греческая танцевальная музыка. Палуба покачивалась под ногами. Начиналась бортовая качка. Полная женщина, сидевшая на диване, сказала по-французски, что, если качка не утихнет, рацион ланча будет урезан. Слева от входной двери Райдел заметил крохотную стойку бара без сидений и без бармена.