Тайный наследник Дона - Селеста Райли

— Не упускай ничего хорошего только потому, что боишься. Ты была несчастна долгие годы, потому что вы с Домиником не могли быть вместе. Не подвергай себя такому стрессу во второй раз.

— Не буду. Спасибо за то, что с тобой так легко разговаривать.

Она отмахивается, но улыбка остается.

— А теперь расскажите больше подробностей. Как это произошло? Где? Когда?

Я смеюсь, благодарная за возможность сменить тему, пусть даже слегка.

— Это случилось в его спальне. Я вернулась домой поздно и пошла на кухню ужинать. Доминик присоединился ко мне, приготовил ужин. Мы разговорились, и…

Мойра наклонилась еще ближе, ловя каждое мое слово. Я не рассказываю ей о том, насколько глубокими были его толчки, или о том, как он застегнул наручники на моих руках и отшлепал меня.

Черт.

Я также не рассказываю ей о двух великолепных оргазмах, которые я испытала, но, думая об их интенсивности, я не могу не чувствовать теплое, покалывающее ощущение глубоко внутри себя. Это не просто воспоминания о страсти, это осознание того, что, несмотря на опасность, я влюбилась в него. Снова. И теперь уже нет пути назад.

Мойра слушает с восторженным вниманием. Я ожидаю, что, когда я закончу, она, как обычно, вздохнет, но вместо этого выражение ее лица омрачается беспокойством.

— Елена, вы говорили с Домиником о том, чего вы хотите от этих отношений?

Что сказать? Обсуждение моих чувств с Домиником, это тот разговор, которого я избегаю.

— Что ты имеешь в виду?

Она наклоняется ближе, понижая голос.

— Я имею в виду, обсуждали ли вы, к чему это приведет? Хочешь ли ты будущего с ним или это просто интрижка, чтобы отвлечь вас обоих от войны с Братвой?

Я не отвечаю.

— Ты ведь понимаешь, что есть жизнь после того, как все это закончится? Ты говорила с ним о том, чего ждать, когда все вернется на круги своя?

— Я не знаю, Мойра, — признаюсь я, мой голос едва превышает шепот. — Я боюсь. Что, если Доминик хочет не более чем интрижки? Что, если я поговорю с ним об этом, и это все испортит?

Мойра ободряюще кладет руку мне на плечо.

— Бояться — это естественно, Елена. Но ты не можешь вечно прятаться от своих чувств. Тебе нужно поговорить с Домиником, спросить его, как он видит развитие событий. Если ты любишь его, ты заслуживаешь знать, чувствует ли он то же самое.

Я киваю. Мойра права: я не могу продолжать избегать этого разговора. Но я также знаю, что разговор с Домиником о нашем будущем может означать конец того, что мы разделяем сейчас. Он может оказаться полным кретином и отвергнуть меня, а может решить восстановить то, что мы когда-то потеряли. То, что я разрушила из-за своей глупости и молодости.

Мы с Мойрой говорим о ее личной жизни и работе. Когда она уходит, уже довольно поздно, а Доминика еще нет дома.

Я вздыхаю и направляюсь на кухню, чтобы приготовить чашку кофе.

В мягком свете кухонных ламп комната кажется уютной, и я нахожу утешение в ритмичных звуках кофеварки. Пока темная жидкость наполняет чашку, я вспоминаю свой разговор с Мойрой. Хотя она права, и я подумываю поднять эту тему с Домиником, сейчас не самое подходящее время.

Когда кофеварка делает последний паровой вздох, я беру ароматную заварку и устраиваюсь за обеденным столом со своим MacBook, открывая презентацию, которую готовила для следующего выступления.

Я делаю глоток дымящегося кофе, и горький вкус задерживается на моем языке.

Проходят часы, пока я работаю, и я теряю счет времени. Часы на стене тикают. Только когда входная дверь со скрипом открывается, я поднимаю взгляд от ноутбука и понимаю, что уже почти полночь.

Входит Доминик, его внушительная фигура заполняет всю комнату. Его острые глаза сразу же находят меня за обеденным столом, и слабая улыбка появляется на его губах.

— Работаешь допоздна, Елена?

Я закрываю ноутбук и встаю, а затем улыбаюсь. Ничего не поделаешь, мое сердце трепещет, когда я нахожусь рядом с ним.

— Да, мне нужно подготовиться к завтрашней встрече с Дэвидом Петерсоном.

Его брови сходятся вместе, и он хмурится.

— Елена…

Я подхожу к нему, поднимаюсь на носочки и осыпаю его лицо поцелуями. Он пахнет потом и сандаловым деревом.

— Я знаю, Доминик, но эта война не закончится на тебе. Она принадлежит мне и Лукасу. Я просто не могу сидеть и ждать, пока это произойдет.

Он обхватывает рукой мою талию.

— Что ты планируешь?

Я пожимаю плечами.

— Ничего особенного, но, возможно, я смогу выяснить, в каких незаконных делах он участвует. Он еще не знает, что я в курсе его истинной личности, так что я смогу с ним справиться, если правильно разыграю карты.

Внезапный выход Доминика из наших объятий застал меня врасплох. Его голубые глаза затуманены беспокойством. Он кладет руки мне на плечи, держа меня на расстоянии вытянутой руки.

— Елена, я не могу позволить тебе ввязаться в такое опасное дело, — заявляет он, его голос тверд и непоколебим.

Я встречаюсь с ним взглядом, ища хоть какие-то признаки компромисса. Но я знаю его достаточно хорошо, чтобы понять, когда он принял решение, и это один из тех случаев. Его защитные инстинкты работают на полную катушку, и, похоже, он не отступит, что бы я ни сказала.

— Доминик, я понимаю твое беспокойство, но эта встреча с Петерсоном может быть полезной. Если я смогу собрать информацию о его незаконной деятельности и пригрозить ему этой информацией, ты сможешь навсегда отвязаться от него, не убивая собственного дядю.

Он тяжело вздохнул, его пальцы сжались на моих плечах.

— Это не так просто, Елена. Ты недооцениваешь, насколько это может быть опасно. Петерсон не боится полиции. Эта система так же коррумпирована, как и наш мир. Угроза будет мало что значить для него, а ты только пострадаешь.

Я поднимаюсь и кладу руку ему на щеку, нежно поглаживая острую челюсть.

— Я ценю твою заботу, но я не могу просто сидеть в стороне, пока все это разворачивается. Речь идет и о моей жизни, и о будущем Лукаса. Просто доверься мне в этот раз, хорошо?

Глаза Доминика смягчаются, он склоняется к моему прикосновению, его губы касаются моей ладони.

— Я доверяю тебе, Елена, но этот мир, в котором мы живем, безжалостен. Я видел вещи, которые будут преследовать меня в кошмарах. Я не могу допустить, чтобы ты столкнулась с этой тьмой.

Я понимаю всю тяжесть его слов. Мир мафии жесток и неумолим. Это