Лед нашей любви - Мия Лавьер

изменилось, раз ты тут. – Этот урод не унимался. – Поэтому катись отсюда. Кстати, забыл спросить, в сексе она все еще так же никчемна, как и во всем остальном?

Я четко уловил этот момент, когда границы моего самообладания стерлись и взор затуманило красной пеленой.

Вот я стою, готовый выйти, а в следующую минуту Бари лежит на полу. Его нос разбит. Лицо красное от крови, которая просто фонтаном бьет из носа.

С моего кулака на светлый ковер капнули несколько капель.

– Надеюсь, ты меня понял, – глухим и отстраненным, словно не своим, голосом произнес я, направляясь к двери.

– Ты! Ты! – голос Бари сорвался в истерике. – Ты об этом пожалеешь! И ты, и твоя драгоценная Ева! Я тебя уничтожу!

Он все еще что-то продолжал кричать мне вслед, но я уже не слушал и шел к выходу.

Слава богу, комендантши в холле не оказалось.

Покинув общежитие Университета Ванкувера, я отправился в отель к Еве.

Она все еще спала, свернувшись калачиком на кровати, как котенок. В эту минуту она казалась совсем крошечной и беззащитной. Но это не так.

Что бы ни говорил этот урод, ее бывший, Ева отнюдь не слабая. Она была какое-то время сломлена, это факт, но, несмотря ни на что, она нашла в себе силы сопротивляться своим страхам. Каждый раз, когда она выходит на лед со мной, когда выполняет сложный элемент или поддержку, я вижу эту силу, этот огонь в ней, который не удалось потушить даже Бари. Этим огнем она заражает всех вокруг. Благодаря этому огню я тоже нашел в себе силы впервые в жизни исполнить не чужую, а свою мечту.

Я сел рядом с Евой и осторожно погладил ее по волосам. Она сонно потянулась и, улыбнувшись мне, промурлыкала:

– Уже пора собираться к Джереми?

Я знал, что испытываю к ней сильные чувства, но именно в этот самый момент я понял, как сильно люблю эту девушку. Я готов бросить весь мир к ее ногам. Теперь она центр всего моего мира.

Ева

Взгляд Микаэля светился какой-то особой нежностью. Мне кажется, прежде я не видела, чтобы он смотрел на меня так.

– Мик, что случилось? С тобой все хорошо?

– Все лучше, чем хорошо.

Он потянулся к моему лицу, чтобы убрать с него спутавшиеся за время сна пряди, и тут я заметила костяшки его пальцев.

Резко сев, я перехватила его руку и ближе притянула ее к себе.

– Что это?

– Пустяки, милая, не бери в голову.

– Микаэль, надеюсь, это не то, что я думаю? – мое сердце лихорадочно колотилось.

Неужели он совершил такую непростительную глупость из-за меня?

– Ты был у Бари? – спросила я, хотя ответ и так был очевиден.

А молчание Фостера окончательно убедило меня в верности моей догадки.

– Зачем? Ты понимаешь, что из-за этого тебя могут дисквалифицировать? Ты потеряешь место капитана команды!

– Мне все равно, – спокойно ответил он.

– А Джоэл? Ты подумал о своем отце? Подумал, как скажется на нем твой уход из команды?

Я была зла, очень зла! И в первую очередь на себя. Как я сразу не заметила его состояние и его намерения? Если бы я поняла все раньше, то не позволила бы ему никуда уйти. Он не может рисковать своим будущим и здоровьем Фостера-старшего из-за меня.

– Ева, все будет хорошо. Мы с Барни, – он снова специально перековеркал его имя, – пришли к согласию.

– Ты не знаешь его, не знаешь, какой он злопамятный.

Хуже всего, что Микаэль и правда не понимал, чем это может обернуться.

– Не думай об этом. Давай собираться к Джеру, если не хочешь принять мой план и остаться со мной в номере.

Настроения идти на вечеринку не было совсем, но Фостера ждала его команда. Мне не хотелось быть одной из тех девушек, ради которых парень отказывается от своих друзей и своей привычной жизни, поэтому я заставила себя пойти в ванную, чтобы смыть остатки сна.

В номере Джереми было всего человек десять, вся команда не поместилась, поэтому вратарь снабдил товарищей по команде алкоголем, а затем все разбрелись по номерам маленькими группками.

У Джера же собрались все, кто мне дорог: Стефан, Оливия и Чарли – и, к моему большому сожалению, Аманда.

– Я уже думал, мне придется отправляться к вам, чтобы прервать ваш страстный секс и силой вытащить сюда, – поприветствовал нас Чарли, за что тут же получил толчок в бок от моего брата.

– Ай! – возмутился он. – Ева, ты должна угомонить этого дикого парня. Объясни ему, что нельзя распускать руки.

Стефан сегодня был мрачнее тучи. И шутки Клейстона могли ему дорого стоить, поэтому я поспешила к брату.

– Пойдем подышим воздухом? – я почти силой потащила его на балкон.

Краем глаза я заметила, что Лив тоже была грустной, мне даже показалось, что она плакала. Ее глаза были слегка опухшими, хоть она и старалась это скрыть с помощью косметики.

Стефан устало оперся на перила, когда за нами закрылась дверь, и уставился на огни ночного Ванкувера.

Буквально на мгновение я невольно залюбовалась этой красотой.

Где-то вдали, на горизонте, блестел залив, и в нем, словно огромное зеркало, отражалось звездное небо. Ночь была ясной. Звезды блестели так сильно, что казалось, можно было прикоснуться к ним рукой. Я набрала полную грудь прохладного ночного воздуха и решилась задать вопрос:

– Не хочешь рассказать, что с тобой происходит?

Брат упорно молчал.

Я подошла ближе и уткнулась лбом в его спину.

– Стефан, я же чувствую тебя. Чувствую, что тебя что-то тревожит.

– У тебя сегодня снова был приступ? Почему я узнаю это от других людей?

– Да, – тихо ответила я.

– Прости, что меня не оказалось рядом, – его голос был полон печали.

– Ничего страшного, Стеф, со мной был Мик.

Брат обернулся ко мне, и я увидела в его глазах боль.

– Но это должен был быть я, Ева! Я, а не Микаэль, должен был поддерживать тебя, помогать тебе. Ведь это то, что я делал всегда, то, что я обязан делать всегда, – он крепко прижал меня к себе, и я почувствовала, как он дрожит. – Ты же моя младшая сестренка, Ева. Я должен заботиться о тебе и оберегать тебя.

Он нежно поцеловал мою макушку.

Я прикусила губу, стараясь сдержать слезы.

В этом был весь Стеф. Он с детства взвалил на свои плечи заботу обо мне. И к своей роли старшего брата относился очень серьезно.

У него