Психоанализ. Введение в психологию бессознательных процессов - Петер Куттер

3) диадный отец наряду с отношениями с матерью формирует собственные, особые отношения с сыном или дочерью. Они характеризуются разным стилем общения в зависимости от пола ребенка, который больше возбуждает, чем успокаивает, и может быть удачным, а может и потерпеть неудачу в зависимости от того, как отец фактически относится к сыну или дочери;

4) триадный отец. Это отец, который с самого начала вместе с матерью играет крайне важную роль и является авторитетом. Тем самым Хеберле (Heberle, 2006), как до нее еще Бюргин (Bürgin, 1998) и Метцгер (см.: Dammasch & Metzger, 2006), разделяет позицию, описанную в книге «Первичный треугольник» (Fivas-Depeursinge, 1999), – точку зрения, эффективность которой смог эмпирически доказать Кай фон Клитцинг (Klitzing, 2002). При этом образ, который складывается у отца о сыне или о дочери, то, на что он считает их способными, а на что нет, оказывает большее влияние, чем фактическое поведение. Эти представления отца о том, что сын или дочь чувствует, чего хочет или боится, позволяют в живом изменчивом взаимодействии участвующих в нем людей сформироваться растущей структуре самости. Еще дальше заходит Герберт Блас (Blaß, 2002), он развивает этот подход, приписывая отцу особую «ментализирующую» функцию. Условием для этого является «достаточно хороший отец», с которым устанавливаются «преимущественно либидинозные, а не агрессивно нагруженные отношения» (Kutter, 1986, S. 73). Благодаря этому мужчина не только получает «способность уважать женщину» (Blaß, 2002, S. 62 и далее), но и может в роли отца вчувствоваться в ребенка, составить представление о его желаниях и страхах, стать товарищем по детским играм (общаясь с ребенком на его уровне), что предполагает одновременное дистанцирование от собственных аффектов.

Если у читателя сложилось впечатление, что мы обсуждали значение отца только для сына, а не для молодой женщины, то мы постараемся исправить это, отдельно рассмотрев отношения отца с дочерью. Так, Бенджамин (Benjamin, 1990) считает, что молодая женщина освобождается от слишком властной матери, рано идентифицируясь с отцом (там же, S. 95). Его она воспринимает как «возбуждающего и стимулирующего» (там же, S. 103). Причем дочерям труднее отделиться от матери, чем сыновьям; отчасти это обусловлено тем, что матери меньше поощряют независимость дочери, чем самостоятельность сына. Однако важно то, что маленький ребенок женского пола воспринимает желание отца и идентифицируется с ним – в своего рода «идентификационной любви» к отцу (там же, S. 104), причем происходит это до эдипальной констелляции. Если такая идентификация с отцом удается, это способствует развитию самостоятельности и соответствует собственному желанию. А если она не допускается, результатом будет несбыточное страстное желание в сочетании с готовностью к самоуничижению (там же, S. 120).

Эдипальная судьба сына может сложиться по-разному, в зависимости от фактического отношения к нему отца. Если он подавляет развитие сына, завидует его интеллекту, если он хотел бы уничтожить его, пусть не физически, но психически (убийством души), то разрешение «нормального» эдипова конфликта значительно затрудняется. Если бы аналитик не видел деформацию эдипальных процессов со стороны отца, а смотрел бы лишь на инцестуозные желания сына и его пожелания смерти матери и отцу, мы не признали бы того бедственного положения, в котором сын оказался из-за фактического поведения отца, что было бы несправедливо по отношению к сыну. В одном из случаев анализ долгое время проходил по классической схеме, и только когда пациенту ничего не дали классические толкования, когда психоаналитик усомнился в их правильности и вспомнил фактическое поведение отца, пациент почувствовал, что его понимают, так как он (пациент) действительно был не только «преступником», но и жертвой.

Слабый отец изменяет эдипов комплекс в том смысле, что сыну трудно проявлять агрессию к такому отцу; тогда ему просто жаль отца; сын легче испытывает чувство вины, потому что отец не защищается.

Но еще труднее проявлять агрессию против отсутствующего отца. Так, одному пациенту, отец которого погиб под Сталинградом, было трудно занять освободившееся место рядом с матерью; следствием этого было сильное чувство вины.

В свою очередь, отец, ведущий себя как тиран, может дополнительно усилить первичную агрессивность сына, что, однако, может быстро привести к подчинению сына в смысле: «Я же все равно не смогу с ним справиться». Постоянный протест против деспотичного отца отнимает силы, однако в то же время усиливает агрессивный потенциал. Если отец идет на уступки, это укрепляет подрастающего сына в его агрессивности; а если отец, напротив, не сдается и хочет, чтобы последнее слово всегда оставалось за ним, отношения отца с сыном надолго останутся нарушенными.

Психическая структура может сформироваться только тогда, когда постоянно идет живое взаимодействие между подрастающим ребенком и значимыми лицами; любовь и ненависть сменяют друг друга, ребенок постоянно испытывает то восторг, то страдание. Это начинается, как показывают исследования младенцев, с первого дня жизни, преимущественно в отношениях матери и ребенка, но вскоре и с участием отца. Доброжелательное внимание отца к сыну придает их отношениям совершенно особый, личный оттенок. После интериоризации этих первоначально внешних отношений их особенности отражаются в виде интрапсихической структуры. Как показали недавно проведенные нейробиологические исследования (см. главу IV. 8), этот психический опыт воздействует также физически на формирование структур мозга. Причем первый опыт вплоть до 15-го месяца жизни носит невербальный, чисто телесный характер, он вполне чувственный, приятный или неприятный и связан с соответствующими аффектами (может быть радостным, печальным, вызывающим досаду), это так называемый «прожитый опыт» (Lichtenberg, 1989). Это то сообщение, которое отец посылает сыну своими действиями и движениями, особая атмосфера, его особый запах и то, как он прикасается к сыну, берет его на руки, с удовольствием борется, играет с ним.

Если подобного опыта нет, то у мальчика с большой долей вероятности можно ожидать появление соответствующих структурных дефицитов. Это означает отсутствие психических структур, которые есть у других. Но когда нет психических структур, нет и тех функций и способностей, которые на них основаны. То, что могут другие люди, человек без таких структур сделать не может. У него нет целого ряда способностей. Там, где другие люди могут воспользоваться имеющимися структурами, у такого человека зияет пустота, и он предпринимает отчаянные попытки сделать то же, что могут другие, совершает все новые напрасные попытки и терпит неудачи. Затем к этой неспособности прибавляется еще и депрессия.

В этом отношении логичным следствием отсутствия отцов является отсутствие очень многих структур, а наличие слабых отцов ведет к появлению слабых структур с недостаточно сформированными навыками и умениями действовать соответствующим образом.

Если этому предшествовало жестокое обращение, например, если отец все еще бьет сына (такое встречается), такие истязания наносят психические раны, травмы, которые болят точно так же, как и физические раны, и требуются постоянные психические усилия, чтобы хоть как-то справиться с ситуацией. А если эти психические травмы затрагивают систему собственной значимости, то из-за предшествующих нарциссических обид неизбежно формируется «нарциссическая личность» (см. главу VII.4). Если подрастающего сына целенаправленно ограничивают в его сексуальном любопытстве, например, если его наказывают или стыдят за мастурбацию, логичным следствием будут нарушения потенции, нестабильная мужская идентичность, неспособность завоевать и удержать женщину.