Сибирь 2028. Армагеддон - Андрей Орлов

Где-то на «камчатке» кряхтел Кузьма – он за что-то зацепился. Сопела, переползая к канаве, Ольга. Я тоже не сидел на месте, начал смещаться к симпатичной выбоине в клумбе, таща за собой вечно чем-то недовольного Молчуна. Когда пятно дошло до нас, я уже скорчился в яме и представлял неразрывный элемент ландшафта. Оно не задержалось, отправилось дальше. Облегченно вздохнула и ругнулась в кулак Ольга. Но снова мне померещились крики. Прожектор работал, но уже в стороне. Потом оба осветительных устройства погасли, и я почувствовал, как липкий пот ползет по физиономии. Не дают расслабиться, черти, даже замерзнуть не успеваешь…

– Ольга, вперед, в темпе… – Я принялся выбираться из ямы, двинулся поступательными рывками. Я не оглядывался – надеялся, что вся компания следует за мной. Через пару минут я свалился в глубокую рытвину, чтобы передохнуть. Принял в объятия Молчуна. Ольга свалилась за нами, откинула голову, отдышалась. Закашлялась – в кулак, с хрипотцой.

– Вот черт…

– Масло нужно поменять, – ухмыльнулся я. – Где пацан?

– Я знаю? Где-то сзади матерился… Надеюсь, ты не собираешься выходить на Красный проспект, Карнаш?

– А это мы посмотрим, как сложится чрезвычайная ситуация…

И снова гром среди тусклого неба! Взревел мотор, и уже освоенное пространство осветили мощные фары! Разразились крики! Я похолодел – похоже, наблюдатели что-то выявили, а «дежурная смена» решила проверить. Обнимая автомат, я полез на склон. Ольга сопела рядом, пристраивая арбалет в выемку камня. Но заметили не нас! Со стороны бесформенной махины под названием «Мегас», испуская стрелы электрического света, приближалось проходимое транспортное средство. «Проходимец» ловко вилял между глыбами земли и бетона – часть полос для движения была расчищена. Он уже въехал на кольцо, стремительно приближался, испуская вопли и рев мотора. Люди на крыше ворочали прожектор, что-то выискивая в бетонно-земляной каше. Включился аппарат рассеянного света на крыше торгового центра, и всю площадь окутало желтоватое мерцание.

– Вот он, попался, гад!!! – завизжал фальцетом бандюган, прыгая с подножки увешанного «прибамбасами» пикапа. Этот индивидуум явно поспешил – машина еще не снизила скорость, и торопыга покатился по обломкам под дружный гогот товарищей по оружию. Я похолодел – в пучке направленного света мелькала низкорослая фигурка в лохмотьях! Кузьма! Вот так не повезло! И на старуху бывает проруха – любой мог оказаться на его месте… Он метался то влево, то вправо, но везде его находил всевидящий глаз. Закрытый пикап сменил направление, взгромоздился на бывшую клумбу, запрыгал по бездорожью. Дальше ехать было невозможно: водитель врезал по тормозам. Распахивались дверцы, повалила колоритная толпа. Кузьма помчался к завалившемуся с высоты блоку эстакады – из него, как колючки из ежа, торчали прутья арматуры. Он мог бы взобраться по ним, как по лестнице. И уже полез, демонстрируя обезьяньи навыки, как пролаял пулемет, пули шибанули по бетону над головой мальчишки, он со страху оборвался, пропорол бок о торчащий прут. Он катался по земле, держась за пострадавший участок кожи, визжал, как поросенок. Удрать он уже не мог, на пацана навалилась толпа, его схватили за шиворот, поволокли обратно к машине, осыпая пинками и затрещинами. Он вырывался, как негритенок из лап Мойдодыра, но его держали крепко.

Мы с ужасом смотрели на этот беспредел. Стрелять опасно – зацепим парня. А этих ублюдков было рыл восемь. Они гоготали во все вороньи глотки, сочно матерились, затем выстроились в круг и принялись играть Кузьмой в волейбол! Он летал закрученным мясом от одной рожи к другой, выл, обливаясь слезами. А игроки буквально тащились от того, что происходило.

– Попался, шмакодявка вонючая! Думал, долго от нас будешь бегать?! – хрипло хохотала фигуристая блондинка в облегающих одеждах, назойливо напоминающих костюм аквалангиста. Сплошная синтетика, никакого хлопка. Она смотрелась в компании инородным пятном, была относительно опрятна и явно числилась одной из «боевых амазонок» Сильвиуса. Блондинка приняла пас, но «мяч» для хрупких женских рук оказался тяжел, она перехватила Кузьму за шиворот и пинком отправила коллеге напротив. С остальными все ясно – отборные маргиналы, коих в наше время пруд пруди. Похоже, нетрезвые, одетые добротно, хотя и аляповато. Карнавал, ей-богу. У одного накидка по типу мушкетерской – и свастика с обеих сторон. У другого волосы залиты лаком, физиономия в цветочных разводах – явное подтверждение, что не все, что накрашено – женщина. Третий – в бахроме, четвертый – в перьях, пятый – весь такой фактурный, в камуфляже, увенчанном «закрылками», у шестого медвежий череп на башке – видимо, любитель посещать краеведческие музеи. Не банда, а пьяное сообщество любителей самовыражаться.

– Ладно, хватит с него! – проорал «медведь», когда окончательно погрустневший мальчишка оказался у него в лапах. – В машину, доставим к Сильвиусу! Потеха продолжается, господа!

– Хайль Сильвиус!!! – пьяными голосами взревела толпа, а меня посетила назойливая мысль, что я прибыл на какое-то выездное представление сумасшедшего дома. Чудо в перьях с дочиста выбритой головой запрыгнуло на подножку, проорало что-то птичье. «Медведь» швырнул ему Кузьму. Тот прочертил дугу, болтая ногами, повалился под мощные колеса – «пернатый» не успел схватить, потерял равновесие и тоже рухнул вниз. Отвязанный гогот огласил площадь. Совместными усилиями мальчишку загрузили в закрытый кузов, туда же запрыгнули еще несколько, остальные принялись рассаживаться в салоне.

– Дьявол… – скрипнула зубами Ольга. – Вот скажи, Карнаш, кто нам этот шпендик?

– Никто, – вздохнул я. – То есть абсолютно никто. Час назад мы о нем не знали, он нас чуть не обобрал, а его история… да у каждого выжившего за душой ворох подобных историй. Не вижу никакого резона вытаскивать его из дерьма.

– Вот и я не вижу…

Мы сокрушенно вздохнули, и когда водитель завел простуженный мотор, выкатились из канавы и бесшумно, перепрыгивая через препятствия, устремились к машине. Началась песня. Наблюдатели на крыше не успели среагировать – они решили, что все уже кончилось. Мы бежали, низко пригнувшись, и только у самой подножки встали в полный рост. Я ударил прикладом в стекло по правому борту. Не очень сильно, вроде как постучал. Машина не успела сорваться с места – она и не могла сорваться, выезд только задним ходом. К заднему стеклу прилипла удивленная физиономия, коронованная медведем. Я ударил вторично – со всей дури! Казенник вынес стекло, разбил физиономию, осколки стекол брызнули в глаза. Бандит заорал, распахнулась дверца, он вывалился наружу. Я ударил в третий раз. Нормальный медицинский диагноз: перелом нижней челюсти. Ослепший индивид уже не был бойцом. Я ударил очередью по диагонали в открытый салон, чтобы достать водителя – мало ли что у него на уме. Кажется, достал. А вурдалаки с воем уже лезли из машины! Они беспорядочно палили – в стекла, в потолок. Рычал двигатель, гремели выстрелы. Пропела тетива, хрюкнул пронзенный. Распахнулась передняя дверь, вылез «мушкетер» с вытаращенными глазами. Я пнул по двери, вырастая снизу, ее отбросило еще дальше. «Мушкетер» вцепился в нее, чтобы не упасть. Я ударил носком сапога, оттолкнувшись ладонями от земли (жалко, автомат пришлось оставить) – попал в подмышку, с хрустом выломав сустав. Он с воплем перелетел через меня, брякнулся, и я, почти не глядя, вонзил ему подошву в горло. Обладатель бахромы получил ножом в живот, прохрипев с кавказским акцентом: