Сквозь Африку. Заметки и размышления путешественника на деревянном велосипеде - Константин Колотов

Через шесть километров я закончил и остановился подождать ребят. Саша ездит чуть тише, поэтому ближайшие двадцать минут я его не ждал. Остановился я в небольшом поселке и по местным традициям тут же был взят в кольцо мальчишками, удивленными моим появлениям, желающими получить денег от белого человека, да и просто любое внимание для них было в радость. Но надо быть начеку – разреши одному потрогать велосипед, остальные двадцать ребят тут же начнут его трогать, крутить, нажимать, отвинчивать, прокалывать – в общем, глаз да глаз за ними. Ребята подъехали через пять минут, привезли мне огромную дыню! Я был счастлив видеть и их, и дыню, и даже не знаю, кого больше. А нет, знаю – Мишель открыл дверь кемпинга, и из него выпрыгнули две огромные овчарки и одним своим видом разогнали детвору. Дети – это, конечно, цветы жизни, но очень уж они «вонючие», эти цветы. Шутка, но каждый день видеть и отбиваться от местных ребятишек надоедает. Думаю, может, приручить какую-нибудь собаку и путешествовать с ней…

Мишель и его дама сердца не могли поверить, что мы добрались до Сенегала быстрее, чем они на машине. «Как? Каааак?» – не отставал Мишель. И не мог поверить, что мы проезжали по Мавритании по 150 километров в день в условиях пустыни Сахары. Минут тридцать мы пообщались, как могли (а я не говорю ни по-английски, ни по-французски), и ребята поехали дальше, а я поехал в обратную сторону искать Сашу, потому что его уже долго не было. Как и ожидал, Сашу я нашел на ближайшем большом перекрестке, где он решил остановиться, чтобы мы не потерялись. Мы немного отдохнули и двинулись в путь. Нужно было проехать еще 30 километров до следующего кемпинга. И дай бог, чтобы он работал. И он работал! Нас встретил местный управляющий или, может быть, хозяин. За 5000 африканских франков он разрешил поставить нам палатку на территории, о большем мы и не мечтали.

Целью нового дня было проехать 90 километров до главной достопримечательности Сенегала – Розового озера. По нашим меркам, это расстояние небольшое. И мы преодолели бы его легко, если бы нам не пришло в голову срезать. Эта ошибка оказалась критической…

В 30 километрах от места назначения мы свернули на более короткую дорогу, через пару километров она стала грунтовой, но еще вполне ходовой, еще через пять километров она стала наполовину песчаной, наполовину каменистой, но как-то ехать можно. Еще через пять километров она оборвалась, но осталась тропа, не отмеченная на карте, но, очевидно, выводящая туда, куда нам нужно. Встал выбор: разворачиваться и ехать почти 30 километров назад, а потом еще 30–40 вперед или же рискнуть и пройти по тропе в каком-то непонятном поле с редкими баобабами 2–3 километра. Лень и глупость сказали: «Авось пронесет» – и мы пошли до конца по тропе.

Велосипед тонул в песке, поскольку наши колеса не предназначены для езды по песку. Более того, даже катить его по такому песку – задача была непосильная. Я потел, рычал, кричал, но продолжал толкать. Как в фильме «Кавказская пленница», я толкал велосипед по песку и повторял про себя слова классика: «Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса».

В какой-то момент меня обогнали два мальчика на тележке, запряженной ослом. Младшему было лет 6–7, старшему – 12–13. На бедного осла было страшно смотреть: он весь кровоточил. Бока, ноги, голова. Этот бестолковый подросток постоянно лупил осла увесистым прутом. Лупил без причины и цели, просто для своего извращенного наслаждения. То по ногам, то по бокам. Что в Мавритании, что в Сенегале жестокость к животным – это ужасная норма. Проблема жестокости к животным в Африке на вид не столь важная по сравнению с экологическими и экономическими проблемами, вопросами узаконенного рабства и другими вопросами. Но степень защиты братьев меньших – один из важнейших измерителей нравственности общества, наряду с отношением к детям, инвалидам и старикам, и в цивилизованных странах эта проблема не отделяется от них.

Я уверен, что жестокость не бывает частичной. Если человеку нравится причинять боль любому живому существу, если жизнь и страдания любого живого существа для него предмет торжества и радости, то он готов к мучению и убийству человека. А коли не делает он этого, то исключительно из страха наказания. И как только появится возможность безнаказанно проявить жестокость к себе подобному, он этим воспользуется. Мне это было глубоко отвратительно, было желание забрать у мелкого прут и отлупить его. Но, к сожалению, это лишь еще больше ожесточит этого идиота. «Убийцы… зачастую начинали с того, что в детстве мучили и убивали животных», – говорит Роберт К. Ресслер, разработчик биографических профилей серийных убийц для ФБР. Видимо, в связи с этим с января 2016 г. в США жестокое обращение с животными относится к тяжким преступлениям. Новая поправка позволит ФБР рассматривать случаи жестокого обращения с животными как преступления класса «А». К этой категории относят, в частности, убийства и поджоги. И уже есть прецеденты, когда, например, один мерзавец получил от присяжных за особо мучительные убийства щенков тридцать лет.

Стиль мышления «Я право имею» открыт еще Достоевским. И мучители животных, по мне, так ничем не отличаются от террористов, наслаждающихся страданиями своих жертв, только трусливее и гаже, так как издеваются над беззащитными и слабыми, да еще анонимно. И вот в Африке, на мой взгляд, эта проблема еще более значительна, чем проблема мусора. Хотя и эта проблема своими масштабами поражает! 99 % европейцев даже не представляют то количество мусора, которое производят африканцы, просто выбрасывая его под ноги. Но после весь этот мусор обязательно окажется в Мировом океане. В нашем общем с вами океане. В общем, Африка – это одна сплошная глобальная общесоциальная проблема. Злость на мелкого гаденыша вселила в меня силы, и я начал толкать свой велосипед быстрее. К Розовому озеру мы приехали уже в сумерках. Без труда нашли кемпинг за 5000 французских франков (пять евро), поставили палатку и легли спать.

Мы оказались в полутемном обшарпанном помещении без окон. Помещение освещалось тусклой лампой, висящей над нашими головами. Напротив нас за широким столом сидел угрожающего вида чернокожий мужчина, невысокого роста, спортивного телосложения, в военной форме, с шевроном на груди «Полиция».

Саша сидел с голым торсом напротив полицейского, из-под повязки на его руке и спине просачивались красные пятна крови. Час назад при попытке ограбления Сашу пытались убить. Сейчас он давал показания о случившемся. Полицейский с каждым словом становился все более хмурым.

– Он ударил меня ножом в спину и повалил на землю, – говорил Саша.

Полицейский попросил показать ножевой удар на спине.

– После нападавший начал наносить новые удары ножом и что-то кричал.

Полицейский попросил показать порезы на руке и шее.

– Когда я понял, что цель нападавшего – телефон, я отбросил трубку в сторону. Нападавший рванул за ней и, схватив телефон, побежал прочь.

Полицейский взялся за голову. Впервые в этом поселке было совершено такое дерзкое ограбление, с применением холодного оружия и с вероятностью убить человека.