Авиатор: назад в СССР - Михаил Дорин

главное, первая пуля — тоже командиру, — толкнул третий бак. Все три оказались пустыми.

— Сейчас, руки мыть и за стол. Приятного аппетита, — сказал Неваднев.

Подойдя к умывальнику, мы обнаружили, что длинные столы, за которыми принимали пищу накрыты и в тарелках наложена еда.

Заключительный день увенчался марш-броском в полной выкладке. Оснащение, конечно, не то, к которому я привык — автомат, противогаз, подсумок с магазинами, лопатка сапëрная и штык-нож.

Мои товарищи стойко перенесли этот первый экзамен в их жизни. Однако, куда ж без нюанса.

До нашего лагеря, где нас ожидали автобусы, бежали по асфальтированной дороге.

Бежали бы себе и бежали, но нет! Нашему взводному пришла в голову идея. Замком взвода Макс попробовал отговорить капитана, но ничего не вышло.

— Цепью по фронту, становись! По команде будем подниматься в атаку. И не смотрите на меня! Витов сказал, что это интересно, — передал указание взводного Макс. К этому времени он уже постоянно был «замком». Коцабу списали по здоровью.

Интересно? Вообще ни разу! Половина чуть ноги себе не переломала, проклиная каждого крота, который вырыл для себя нору на этом поле. И как итог — во время контрольного осмотра у автобусов, обнаружена недостача в несколько лопаток, штык-ножей. А кто-то и магазин умудрился потерять.

— А теперь тем же манëвром в обратную сторону, цепью шагом-марш! — скомандовал ротный, когда был выявлен весь объëм утерянного имущества.

Приближается день присяги. К подавляющему большинству приехали родители, родственники, друзья и подруги. Больше всех волновался Виталик, что к нему приедет дедушка. Я если честно тоже этого не хотел. Приезд маршала СССР в училище это стопроцентная вселенская уборка всей территории с утра и до самого его приезда. Нам повезло, что Витале прислали телеграмму родители, в которой сообщили, что они сами приедут.

Что до меня, так я заступлю в наряд после присяги. Домой в письме написал, что ехать ко мне не надо. Двоякое, конечно, чувство. С одной стороны, документально у меня есть родня, но я не ощущаю связи с ними. Иногда память моего реципиента даëт о себе знать — всплывают моменты его детства и юности. Это хорошо, что предыдущий Родин был окружён такой заботой.

Костя Бардин, с которым у нас всё нормализовалось в отношениях, предложил помощь.

— Мои родители точно будут. Они свяжутся с твоей роднëй, чтобы те собрали посылку, а мои привезут. Не переживай, — сказал он мне, когда мы подгоняли парадную форму.

— Они же мне ящик не привезут. Спасибо за предложение, но…

— Да ты не переживай. Отец бортом прилетит. Насчëт рейса они договорились.

Всегда хотел узнать, кто отец у Бардина. В этом из разговоров он обмолвился, что он у него командир смешанного авиационного полка во Владимирске. Солидно, ничего не скажешь!

Раз предлагает, почему бы и нет. Однако, так быстро наши разговоры с Костей никогда не заканчивались.

— Всё хотел спросить, а тебе Галя не писала? — спросил Бардин.

— Капустина не писала. Мне вообще ещё никто здесь не писал.

— А Краснова? Я думал, вы с ней друзья?

— Дружба между мужчиной и женщиной ослабевает к вечеру, а заканчивается где-то на уровне выключателя света, — сказал я.

А на уме у тебя, совсем другое Серёга! Письмецо-то, так и не выбросил.

Ночью не мог уснуть, перебирая в голове мысли о предстоящем ритуале.

«Присягу принимают лишь один раз», — крутилась у меня в голове фраза с моего ещё первого КМБ, когда я заучивал текст клятвы на верность своему отечеству — Российской Федерации. И вот теперь, мне предстоит еë нарушить, приняв присягу Советского Союза.

— Чего не спишь? — спросил у меня Артëм, который вернулся с ленинской комнаты. Доигрывал, видимо, шахматную партию.

— Думаю, как быть завтра.

— А чего думать? Выходишь и рассказываешь. Ничего сложного, — ответил он, прикладываясь на кровать надо мной. Я немного задумался, задавать этот вопрос или нет. Решил, что нужно.

— Тëма, как думаешь, человек принявший присягу второй раз — предатель?

— Я думаю, в нашей стране никогда таких не будет. Присяга в Советском Союзе одна для всех, значит и других не надо принимать.

Эх, будут лет через 15 такие, кто предаст свою советскую Родину. И только в России никто не будет принимать присягу заново, на верность новой стране.

И вот, огромное число гостей, которые обступили плац по всему периметру, в ожидании торжественной части. Шесть столов и у каждого в парадной форме взводный и приглашённые почëтные гости. Рядом с нашим капитаном Витовым стоял полковник Добров и ещё один человек в гражданке. Я не сразу рассмотрел у него на пиджаке звезду Героя Советского Союза. Видно, что с Добровым они очень хорошо знакомы.

— Курсант Родин! — вызвал меня Витов и вручил папку с текстом присяги.

— Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая…

Она несколько длиннее, чем в армии России, но звучит не менее торжественно. Закончив, я развернулся к столу.

— Поздравляю, Сергей. Жаль, что ваш отец не видит этого, — сказал мне гражданский, пожимая руку.

— Прими мои поздравления, Родин. До встречи, — сказал Добров.

— Служу Советскому Союзу!

Теперь ещё один солидный человек намекнул, что знает старшего Родина. Мне кажется все о нëм знают, кроме самого Серëги. И почему никто не хочет рассказать? Всё тайны, намëки и недосказанность.

После того, как училище покинули все гости и желающие ушли в своë первое увольнение, воцарилась тишина. Костя принëс мою посылку — небольшую тканевую сумку с несколькими целлофановыми пакетами конфет. Вот чего точно всегда не хватает в армии, так это сладкого!

На следующий день первые занятия. Если в современных училищах первый курс отводится, в основном, на изучение не самых важных предметов для курсанта, то в Советском Союзе всё по-другому. С первых дней тебя начинают готовить к полëтам. Это и отражено в расписании.

Помимо черчения, математики, физики и иностранного языка, есть и настоящие «авиационные» предметы. Я уже находился в предвкушении изучения авиационного оборудования, конструкции самолëта, штурманской подготовки, аэродинамики и прочих дисциплин.

Все предметы, касаемые лëтной науки, изучал с большой охотой. Читал дополнительно, конспектировал, а на сампо не «кипел», то есть не спал. Иное дело такая «легендарная» дисциплина, как История КПСС на кафедре Марксизма и Ленинизма. В современных училищах эту кафедру называют Гуманитарных и Социально-экономических дисциплин.

На одной из лекций, полковник Стальнов Лев Яковлевич рассказывал основные вехи становления партии. Именно в этот момент в дверь постучали и вошëл преподаватель по парашютной подготовке Ульянов.

— Лев Яковлевич, минуту драгоценного времени? — спросил он.

— Да, пожалуйста, Пал Палыч.

— Всем доброго утра! Ну что, полетать хотите? — спросил