Мотив омелы (ЛП) - Хлоя Лиезе

прежде чем скажу или сделаю что-нибудь ещё, что разрушит эту хрупкую, прекрасную вещь, которую мы построили.

Дружбу.

Но затем я чувствую его позади себя, тёплого и близкого. Такого соблазнительно близкого.

— Габриэлла…

— Я хотела сказать, — шепчу я в полумраке магазина, отворачиваясь от него. Я зажмуриваюсь и делаю глубокий, успокаивающий вдох. — Что, если она достойна тебя, ей не просто понравится узнать всего тебя, Джонатан, — я поворачиваюсь с его курткой в руке и осторожно вкладываю верхнюю одежду в его руки. — Она тебя полюбит.

Джонатан медленно натягивает свою куртку. Я надеваю свою верхнюю одежду. Только натянув варежки, я понимаю, что забыла застегнуть пальто.

— Чёрт возьми, — бормочу я.

Джонатан отталкивает мои руки, когда я начинаю снимать варежки, и подходит ближе, ловко застёгивая каждую из пуговиц. Он выглядит серьёзнее, чем когда-либо, сосредоточенный на своей задаче, и я наблюдаю за ним с комом в горле. Я вдыхаю его зимний лесной аромат и наслаждаюсь его видом.

— Когда я тебя увижу?

Он возится с пуговицей.

— Скоро. С магазином нужно многое уладить.

— Хорошо, — шепчу я.

Уголок его рта приподнимается.

— Будешь скучать по мне, Ди Натале?

— Так же сильно, как я скучаю по удалённому зубу.

Уголки его губ приподнимаются ещё немного. Это пока больше всего похоже на улыбку.

— Вот и хорошо.

А потом мы выходим в заснеженный мир. Джонатан запирает дверь, поджав губы и сосредотачиваясь, затем говорит:

— Я провожу тебя домой.

— Джонатан, ты не обязан.

— Уже поздно, и тебе небезопасно гулять одной, — он поворачивается, а затем осторожно снимает мои наушники с того места, где они висят у меня на шее, и надевает их мне на уши. — Нам не обязательно разговаривать, — произносит его приглушённый голос. — Мы можем просто… — он всматривается в снег, затем поднимает лицо к небу.

— Быть, — заканчиваю я за него.

Он смотрит на меня сверху вниз, и его глаза теплеют.

— Да.

И мы именно так идём, долгими, тихими шагами по заснеженному тротуару. Сталкиваемся локтями, встречаемся взглядами. Я напеваю себе под нос, а Джонатан молчит, глядя перед собой, как солдат, идущий в бой. Он выглядит таким серьёзным, и мне интересно, что у него на уме. Но я не спрашиваю. Потому что я не должна хотеть знать. Я не должна хотеть затащить его в свою квартиру, согреть и просить излить душу.

Когда мы останавливаемся перед моим зданием, я поворачиваюсь лицом к Джонатану.

— Спасибо за сопровождение, добрый сэр.

Он бросает на меня строгий взгляд.

— Тебе не следует ходить одной, особенно в этих наушниках, понятно?

Я пожимаю плечами.

— Это делает жизнь непредсказуемой.

— Непредсказуемой, — он массирует переносицу. — Боже, Габриэлла.

Я осторожно подхожу ближе и улыбаюсь ему, смаргивая снег и наворачивающиеся слезы.

— Счастливых праздников, Джонатан.

К моему абсолютному головокружительному восторгу и горько-сладкому изумлению, Джонатан заключает меня в объятия и прижимается щекой к моей макушке. Долгий медленный выдох вырывается из его груди.

— Счастливого Рождества, Габриэлла.

Мы отстраняемся друг от друга, устанавливая необходимое расстояние между нами, и я говорю ему:

— Обещай, что встретишься со своей онлайн-подругой, хорошо?

Он кивает.

— Я обещаю. И ты тоже?

— Да, — я проглатываю комок в горле. — Я надеюсь, в ней есть всё, что ты хотел.

Джонатан смотрит на меня сверху вниз, всматриваясь в мои глаза.

— Я уже знаю, что это так.

Я закатываю глаза.

— Ты такой самоуверенный. Однако некоторые из нас, кто также встречается со своими анонимными друзьями по переписке в интернете, от страха дрожат в своих зимних ботинках.

— Лучше бы твоему Мистеру Реддиту дрожать от страха. Ему многое нужно доказать, прежде чем он станет достоин тебя.

Румянец заливает мои щёки.

— Я имею в виду то, что он подумает обо мне. Я нервничаю. Но думаю, что пройду крещение огнём и появлюсь в своём самом уродливом рождественском свитере. Этот свитер умеет играть музыку. Если он справится с этим, то мы с ним сможем пройти через всё.

Лицо Джонатана расплывается в такой ошеломительной улыбке, что весь воздух вылетает из моих лёгких. Улыбка преображает его, на щеках появляются две великолепные ямочки, в уголках глаз проступают красивые морщинки. Его кадык дёргается, когда он смеётся так громко и глубоко. Затем он снова притягивает меня к себе, крепко обнимая и что-то шепча мне в волосы.

— Эй! — пищу я. — Перестань душить меня! Ты наконец-то улыбнулся, а я всё пропускаю!

Он отстраняется и резко выдыхает, а его улыбка исчезает, сменяясь чем-то откровенным и пылким.

— Что такое? — спрашиваю я.

Но Джонатан мне не отвечает. Он открывает дверь моего дома и подталкивает меня внутрь. А затем он кладёт руку в перчатке на стекло двери. Я тоже кладу туда свою руку.

Мгновение спустя он отступает, поворачивается и исчезает в снежной ночи.

— Какой странный, очаровательный мужчина.

Моё зрение затуманивается, и одинокая слеза скатывается по моей щеке, но я улыбаюсь про себя всю дорогу вверх по лестнице.

Глава 13

Плейлист: Why Don’t We — You and Me at Christmas

Может быть, это накопившееся переутомление, но впервые за несколько недель мой сон похож на чёрное одеяло, тяжёлое и без сновидений. Утром в канун Рождества я просыпаюсь отдохнувшей и готовлю поздний завтрак с Элаем и Джун, прежде чем отправляюсь к родителям праздновать. Там смех, вкусная еда и музыка, счастливый хаос, который я люблю, но это также требует много времени в наушниках.

В ту ночь я тоже сплю без сновидений и просыпаюсь в прекрасном белом Рождестве.

Колонка поёт знаменитую песню Аpropos, с неба падает снег, а мы с родителями открываем подарки перед елкой. Когда начинается следующая песня, моё сердце сжимается.

Little Jack Frost, get lost, get lost.

Я очень стараюсь выбросить Джонатана из своих мыслей, потому что завтра я встречаюсь с Мистером Реддитом. Но после ещё одного долгого дня празднования, после того, как я той ночью заваливаюсь в постель, наслаждаясь уютом своей квартиры и обнимашками с Имбирным Пряником, мне уже не так везёт, как в последние две ночи.

На этот раз мои сны другие. Руки и тело, прижимающие меня к себе, любящие меня, наполняющие меня, уже нежнее, осторожнее, как будто это наш первый раз, и нам предстоит открыть для себя целый мир. Это не Джонатан… и всё же что-то глубоко в моём сознании говорит, что это он. Когда я выплываю на поверхность своих грёз, они превращаются в то, как мы с Джонатаном прощаемся у моей квартиры, сразу после большой распродажи. Джонатан смотрит на меня сверху вниз, в его взгляде