Да будет свет? - Оксана Недельская

— С Ирвиндом придётся разбираться на месте. Думаю, вы не просто так собрались в Каминном зале? — улыбнулась Фриона самой сокрушительной улыбкой, найденной в закромах обширного арсенала.

Эта улыбка действовала даже на женщин, а уж мужчин разила наповал. Конечно, кхарэны — крепкие орешки, но отголосок её таланта и сила, увеличенная за счёт жителей Срединного мира, сделали своё дело — о том, где оставлена Одинцова, больше никто не вспомнил.

— Да, мы решили, что сила не помешает в любом случае, тем более, когда дело касается исполнения пророчества, — согласился Грэд, — к тому же Ирвинд может оказаться не таким простым, как хотелось бы.

— О, да-а! Не помеша-ает, — пропела довольная Риэла, глядя на Шатора, который всё так же стоял у танцующего огня.

Остальные тоже воодушевились. И неудивительно. Ритуал, призванный многократно увеличивать силу и называемый Амбриус, использовался редко не потому, что был неприятным. Как раз-таки напротив — наслаждение, которое испытывали его участники, было настолько глубоким, испепеляющим, почти мучительным, настолько невероятным, дарило такое блаженство, что хотелось повторять его снова и снова.

К несчастью, было одно «но». Каждый кхарэн мог участвовать в ритуале три раза в жизни. И проводить его могли только кхарэны Ахримдарра, что в конечном счёте сводило возможность его применения на нет.

Первый раз они использовали Амбриус, чтобы узнать, как найти бессмертие. Ответом стало пророчество и пазлы к его исполнению. После ритуала они долго не могли оторваться друг от друга, желая вновь испытать неописуемое блаженство, но уже без Изумрудного Огня. Они отложили все дела, в том числе забросили идею бессмертия, ради которого всё затевалось. Они пробовали и пробовали. Снова и снова. Но ничего не выходило… В конце концов, наступило разочарование, и тогда все шестеро бросились на эксперименты с рядовыми жителями Ахримдарра, всё ещё надеясь, что смогут испытать ошеломляющее наслаждение. Конечно же, безрезультатно.

И вот, наконец, пришло время второго ритуала. Они хорошо помнили свои ощущения от первого Амбриуса, неистово хотели их и боялись повторить. Боялись вновь окунуться в бездну наслаждения, из которой с таким трудом выбрались в прошлый раз, ведь сейчас терять голову было никак нельзя. Заключительный аккорд долгого марафона должен пройти безупречно.

Фриона разделась и вошла в огонь первой. За ней — Тавина, потом — Риэла. Мужчины неотрывно смотрели, как совершенные тела их женщин ласкает Изумрудный Огонь, как в их глазах разгорается пожар чувственного вожделения…

Скинув одежду, в камин вошёл Аш, за ним Грэд, последним Шатор. Изумрудный огонь загудел, усиливаясь, темнея, и жадные языки пламени вспыхнули чуть ли не до потолка, скрывая в себе то, что произошло потом…

Ирвинд

Ночь прошла великолепно — Фласутта окончательно раскрыла свои немалые таланты. А новая сила преподнесла занимательный сюрприз — во время интимного контакта его Наль преумножался, даря неимоверное удовольствие не только ему, но и его партнёрше.

Сейчас, ранним утром, лёжа в постели рядом с Фласуттой, Ирвинд чувствовал себя спокойным и умиротворённым — давненько ему не приходилось испытывать столь приятных ощущений. Куда чаще внутри кипела неуёмная злоба, которую многократно усиливали то и дело возникающие трудности. Трудностей в его жизни всегда было предостаточно, и чем сложнее проблема, тем ярче кипела злость, обнаруживая скрытые возможности, усиливая и без того мощный потенциал.

Поэтому сейчас Ирвинд просто наслаждался неожиданным перерывом в вечной схватке с жизнью. Или со смертью?

Фласутта лежала с закрытыми глазами, прикидываясь спящей. Для Ирвинда её игра была очевидной и, как ни странно, понятной. Девушка-кхарэн отчаянно хотела разобраться, что с ним не так, параллельно решив для себя, что ей в любом случае наплевать — кем бы он ни был, она жаждет быть с ним. Ночью ей было не до рассуждений, но сейчас Фласутта просчитывала варианты, один невероятнее другого.

Сам Ирвинд, увидев в любовнице странное сочетание эмоций, сначала не придал им значения, продолжая плавать в сладостной неге. Но чем дальше, тем её предположения становились всё фантастичнее, и в итоге он задумался, почему Фласутта видит в нём что-то ненормальное? Неужели сила, перешедшая к нему от девчонки, настолько необычна, что это заметно окружающим? С другой стороны, он и сам ощущал некоторый дискомфорт — как-то уж очень мощно разрослись его возможности… Конечно, силы стало значительно больше, но только ли сила является причиной произошедших метаморфоз?

Ещё одна, не менее удивительная загадка оставалась без ответа — почему он не закрыл прорыв, хотя от этого напрямую зависит его собственное выживание. Эти мысли вызвали тягостные ощущения, встревожили, нарушив такой отрадный, неожиданно обретённый покой.

Ещё эта девчонка… С момента их встречи Ирвинд не мог решить, как к ней относиться — в нём боролись два противоположных ощущения. Что-то внутри настойчиво уверяло, будто Злата опасна. Спрашивается чем? Да, девчонка оказалась с секретом, и даже не с одним, Ирвинд это признавал, но воспринимать её как серьёзную угрозу не мог.

Второй внутренний голос, который звучал гораздо реже, утверждал обратное — мол, Злата является чуть ли не единственным шансом на его спасение. О каком спасении речь, Ирвинд не мог даже представить. Второй голос проявлялся очень тихо и ненавязчиво. Он был слышен не всегда, лишь временами, и вот сейчас, в момент внутреннего спокойствия, вдруг усилился, добавив щемящее чувство, которого раньше Ирвинд не знал.

Понять, что это за чувство, он так и не сумел, потому что оно вдруг исчезло. Пропало и умиротворённое состояние, улетучились мысли о Злате и спасении — словно приятное тепло, поселившееся в душе, мгновенно выстудил лютый мороз. Осталась лишь чудовищная, рвущаяся изнутри сила и холодная злость.

Находиться рядом с Фласуттой стало невыносимо, поэтому Ирвинд быстро собрался и ушёл не оглядываясь.

***

В Малом Зале Дворца Изначальной Тьмы, в разнообразных, порой, весьма живописных позах, расположились в доску пьяные кхарэны. Особенно отличились Ирлиитта с Алеасентой, нагишом возлежавшие в обнимку на громко храпевшем, тоже не совсем одетом Бэне. Впрочем, не совсем одетыми здесь были все — после его ухода народ знатно развлёкся.

Ирвинд даже слегка повеселел, уж очень забавно выглядели считавшие себя такими великими кхарэны. К тому же он сразу понял, что привести их в чувство не составит никакого труда — открылся очередной дар. Надо сказать, удивительный дар, ведь раньше каждый кхарэн мог управлять своим внутренним состоянием только лично.

Заморачиваться на этические и философские проблемы Ирвинд не стал — просто-напросто выдернул кхарэнов из сладкого дурмана, не озаботившись хотя бы лёгким взмахом руки для пущей эффектности. Впрочем, выпендриваться в тот момент было не перед