Мост - Иэн Бэнкс

— Простуда ни при чем, у меня рот… — Я замолкаю на несколько секунд. — Мисс Эррол, я правда очень хочу вас увидеть, но боюсь… в моей жизни наступила черная полоса. Меня перевели. Можно сказать, понизили в должности, причем существенно. Это доктор Джойс меня опустил, если можно так выразиться. Если точнее, на уровень У-семь.

— Да?

Бесцветный тон, с каким она произносит это простое слово, дает мне больше, чем дал бы целый час вежливых объяснений о праве собственности, социальном положении, благоразумии и такте. Возможно, от меня ждут продолжения разговора, но это выше моих сил. Сколько длится мое молчание? Секунды от силы две? Три? По меркам моста это пренебрежимо мало, однако я успеваю пережить гамму чувств в диапазоне от отчаяния до гнева. Что же делать? Бросить трубку, уйти, порвать с мисс Эррол немедленно и навсегда? Положить конец этой пытке? Да, я так и сделаю. И пропади оно все пропадом! Бросаю трубку! Вот сейчас… Да, сейчас же…

— Простите, мистер Орр, я отходила дверь затворить. Тут мой братец рядом сшивается.

Так куда, говорите, вас перевели? Я могу помочь? Хотите, сейчас приеду? Орр, ты идиот!

Облачаюсь в одежду брата Эбберлайн Эррол. Девушка появилась у меня за час до условленного времени, с чемоданом, полным ношеных шмоток, в основном ее братца. Мисс Эррол сочла, что у нас с ним примерно одинаковое телосложение. Пока я переодевался, она ждала за дверью. Ужасно неприятно было оставлять ее в столь вульгарной обстановке одну, но вряд ли она смогла бы находиться в комнате.

И вот я выхожу. Она ждет в коридоре, прислонившись спиной к стене, согнув ногу в колене и упершись пяткой в стену, так что ягодица касается каблука. Руки сложены на груди. Мисс Эррол разговаривает с мистером Линчем, а тот глядит со смесью подозрения и благоговения на лице.

— О нет, дорогой, мы всегда в конце тайма меняемся сторонами, — досказывает Эбберлайн Эррол анекдот и хихикает.

Мистер Линч ошалело таращится, а потом разражается хохотом. Мисс Эррол замечает меня:

— А, мистер Орр!

— Он самый. — Отвешиваю легкий поклон. Впрочем, не такой уж и легкий.

Эбберлайн Эррол смотрится просто великолепно в мешковатых брюках из грубого черного шелка, жакете такого же цвета, шелковой блузе, сапогах с высокими каблуками и потрясной шляпке. Девушка делает мне комплимент:

— Да у вас просто сногсшибательная фигура, мистер Орр.

— Сильно сказано.

Мисс Эррол вручает мне черную трость:

— Ваша тросточка.

— Спасибо.

Она протягивает руку и ждет. Мне приходится подставить локоть. Рука об руку мы смотрим на мистера Линча. Я чувствую тепло мисс Эррол через куртку ее брата.

— Что скажете, мистер Линч? Разве плохо мы смотримся? — спрашивает она, выпрямляясь и вскидывая подбородок.

Мистер Линч смущенно кашляет:

— Ага… Очень… очень… — Он с трудом подыскивает подходящее слово:

— Очень… красивая пара.

Как хочется в это верить! Вроде бы мисс Эррол тоже польщена.

— Спасибо, мистер Линч. — Она поворачивается ко мне:

— Не знаю, как вы, а я проголодалась.

— Так какие у нас теперь приоритеты, мистер Орр?

Эбберлайн Эррол перекатывает между ладонями стакан, глядит сквозь голубое свинцовое стекло и бледно-янтарную жидкость на пламя свечи. Я любуюсь ее смоченными виски губами, влажно блестящими в мягком свете.

За ужин платит мисс Эррол, она на этом настояла. Мы сидим за столиком у окна в ресторане «Высокие прогоны». Здесь просторно, вкусная еда, вышколенная обслуга, отменные вина и красивый вид: по всему морю мигают огни держащих аэростаты траулеров; сами баллоны плохо различимы, они почти вровень с нами — смутные глыбы в ночном небе отражают многочисленные огни моста. Еще заметны несколько самых ярких звезд.

— Мои приоритеты?

— Да. Что важнее вернуть: статус любимого пациента доктора Джойса или утраченную память?

— Гм… — Я только теперь задумываюсь об этом по-настоящему. — Безусловно, потеря привычных благ воспринимается довольно болезненно и доставляет уйму неудобств, но я, наверное, в конце концов научусь жить сообразно своему новому положению, если судьба не предложит чего-нибудь получше. — Потягиваю виски. Мисс Эррол смотрит на меня с бесстрастным выражением. — Однако неспособность вспомнить, кто я… — Не удерживаюсь от смешка. — О ней, увы, я не способен забыть. Я всегда буду сознавать, что в моей прежней жизни что-то было, поэтому, наверное, всегда буду искать. Знаете, такое ощущение, будто во мне есть какая-то запертая и забытая комната, и я буду мучиться неопределенностью, пока не найду вход.

— Жутковато звучит. Наводит на мысли о гробницах. А вы не боитесь того, что можете найти за этой дверью?

— Библиотеку. А библиотек боятся только злые и глупые.

— Так для вас важнее найти библиотеку, чем вернуть апартаменты? — улыбается Эбберлайн Эррол.

Я гляжу на нее и киваю. Войдя сюда, она сняла шляпку, но волосы не распустила. И теперь ее голова и шейка выглядят умопомрачительно. И по-прежнему меня чаруют обманчивые припухлости у нее под глазами. Они словно защита, словно мешки с песком перед гнездами снайперов. А снайперы — ее серо-зеленые глаза. Веселые, живые, смелые, уверенные в себе, неуязвимые.

Эбберлайн Эррол глядит в свой бокал. Я собираюсь что-то сказать насчет складочки, миг назад образовавшейся у нее на лбу, но тут гаснут огни.

Мы остаемся в сиянии нашей свечи, на других столиках тоже качаются и мерцают огоньки. Включаются тусклые аварийные лампы. Звучит глухое фоновое бормотание. Снаружи один за другим исчезают огни траулеров. Аэростаты уже не видны, потому что не отражают свет моста. Очевидно, все громадное сооружение погрузилось в мрак.

Это самолеты. Они летят с погашенными огнями со стороны Города, их гул разносится в ночи. Мы с Эбберлайн Эррол встаем и подходим к окну, и рядом с нами выстраивается много других посетителей, и все вглядываются во мглу, отгораживая глаза ладонями от слабого света аварийных ламп и свечей, прижимаясь носами к холодному стеклу, как школьники у витрины со сластями. Кто-то растворяет окно.

Источник звука — почти на одной высоте с нами.

— Вы их видите? — спрашивает Эбберлайн Эррол.

— Нет. Но, судя по звуку, они совсем близко.

Самолеты невидимы, их навигационные огни не горят. В небе нет луны, а звезды слишком слабы, им не осветить летательные аппараты.

Звук начинает удаляться. Похоже, темнота самолетам не помеха.

— Как думаете, им это удастся? — спрашивает мисс Эррол, неотрывно вглядываясь во мрак. От ее дыхания туманится стекло.

— Не знаю, — говорю искренне. — А если удастся, я не удивлюсь.