Карта хаоса - Феликс Х. Пальма

Хотя он никогда не испытывал большего счастья, чем во время своих странных обмороков, вскоре они стали всерьез его тревожить. Теперь обмороки повторялись настолько часто, что Клейтон невольно перестал относиться к ним как к нелепым недоразумениям. Они стали верным сигналом – нечто важное изменилось у него внутри и душа его уже не та, что прежде.

К тому же последнее путешествие сильно его расстроило. Как уже говорилось, оно началось, когда он занимался служебными делами. Он, знаменитый агент Корнелиус Клейтон, хлопнулся в обморок на месте преступления. Что скажет Синклер, если узнает об этом? Что подумает начальство? И сколько еще времени ему удастся скрывать свои внезапные припадки? Только чудом никто не обнаружил его спящим в кабинете миссис Лэнсбери, и Клейтон позволил себе в отчете обойти молчанием сей постыдный факт. Но ведь в следующий раз ему, скорее всего, так не повезет. Клейтон боялся даже вообразить, что будет, когда обнаружится, что он регулярно теряет сознание. Вероятно, его отстранят от службы, отправят к врачу и не позволят приступить к работе, пока не выяснят, что за удивительная болезнь свила гнездо у него в организме. А чем же он будет заниматься, когда не сможет загрузить мозги работой? Он сойдет с ума, это точно. Только работа успокаивала его. Только погружаясь в расследование, забивая голову деталями преступлений, тасуя версии и гипотезы, он спасался от мыслей о той женщине. Или почти спасался.

Занимаясь, к примеру, историей Янтарной Леди, Клейтон редко вспоминал графиню, хотя поначалу расследование не было таким интересным, каким стало со временем, когда завладело им целиком и полностью. Рутинная проверка и заурядное подозрение в мошенничестве вдруг обернулись невероятной загадкой, настоящим делом для ума, который просто жаждал встретить достойного противника. Мало того, что на хитро подстроенном спиритическом сеансе возник призрак-убийца, несколько часов спустя тот же призрак выследил, где живет одна из участниц сеанса, и попытался украсть у нее книгу, где якобы описан способ спасения мира.

В ту же ночь, но уже под утро, миссис Лэнсбери послала служанку за неким человеком. Однако на ее призыв никто не откликнулся. И теперь Клейтон знал почему: тело несчастной Дорис полицейские нашли в улочке неподалеку, и оно было так изуродовано, что картина привела в ужас даже ко всему привычных служителей порядка. Записки при ней не было. Установив время смерти, сыщики пришли к выводу, что убийца перехватил служанку до того, как она вручила послание, и, следовательно, похитил его. Иными словами, адресат так и не узнал, с каким нетерпением ждала его миссис Лэнсбери, а Клейтон лишился шанса выяснить, кто и зачем, черт возьми, так срочно ей понадобился.

В ходе дальнейшего расследования было установлено, что миссис Лэнсбери мало с кем общалась и круг ее знакомых ограничивался поклонниками спиритизма. Полицейские побеседовали с теми, кто часто сталкивался с ней на сеансах. Однако никто из допрошенных не имел никаких дел с сумасбродной старой леди, их общение не выходило за рамки ритуала, предписанного правилами вежливости, поэтому вряд ли она послала записку кому-то из них. Кроме того, насколько стало известно, у нее не было ни родственников, ни друзей. В лондонском обществе Кэтрин Лэнсбери появилась несколько лет назад непонятно откуда. Все знали, что она заработала приличное состояние благодаря патенту на Механического слугу, но никому не удалось разнюхать про нее что-нибудь помимо того, что она вдова и приехала издалека, хотя это тоже было удивительно, если принять в расчет ее безупречное лондонское произношение. По последним слухам, она растратила свои деньги на попытки установить контакты с потусторонним миром, и кредиторы готовились со дня на день всерьез за нее взяться. Тем не менее миссис Лэнсбери, похоже, не собиралась отказываться от дорогого увлечения, хотя, согласно полученным свидетельствам, она посещала спиритические сеансы вовсе не для того, чтобы, как другие, побеседовать с неким конкретным духом. Она, например, ни разу не попросила помочь ей войти в контакт с покойным мужем, и когда очередной бойкий медиум с ликованием сообщал, что дух ее супруга явился в зал и хочет поговорить с ней, миссис Лэнсбери только отмахивалась сморщенной ручкой, словно услышала неподобающий комплимент:

– Вот уж вряд ли! Думаю, мой муж прекрасно знает, что у меня нет нужды с ним беседовать. Во всяком случае, прихожу я сюда не ради него. Мне нужен кое-кто другой. И я буду ждать.

А потом она сидела и молча ждала. Кого она имела в виду? “Тех, кто приходит с Другой стороны”? Именно им предназначалась книга? Но тогда кем было странное существо, попытавшееся эту книгу украсть? И как оно проникло на сеанс? И куда внезапно исчезло с улицы, оставляя кровавые следы, которые становились видимыми не сразу, а лишь по прошествии нескольких минут? Но главное – куда подевалась старушка из запертой изнутри комнаты? Опять слишком много вопросов оставалось без ответов. Абсурдных, надо признать, вопросов, но в то же время и спасительных для Клейтона. Потому что эти вопросы отвлекали его, спасая от себя самого. Клейтону нужны были такие вопросы – и другие подобные, – потому что из них выстраивалась стена против дикого натиска мыслей, которые искали малейшую лазейку, чтобы атаковать его мозг и в конце концов разрушить его. Поэтому ему волей-неволей приходилось скрывать свои обмороки. Никто из начальства не должен был знать о них – и в первую очередь капитан Синклер. И если ради этого придется отказаться от снов о Валери, Клейтон пойдет и на такую жертву. Он погладил правой рукой визитную карточку с золотой каймой – она лежала у него в кармане, подобно сокровищу на дне океана. Он полгода не вспоминал о ней, пока неделю назад не извлек наконец на свет божий.

Агент услышал, как открылась дверь, потом до него донесся едва различимый женский голос. Это значило, что предыдущий пациент покинул кабинет врача. Клейтон с отвращением глянул на дверь комнатки, где он сидел. Когда час назад он явился на консультацию к доктору Хиггинсу, пышнотелая медсестра провела его сюда по длинному коридору с множеством дверей и предложила повесить шляпу на вешалку и присесть. Заметив бледность Клейтона, она сообщила, что за время ожидания никто его не побеспокоит, так как у них не допускается, чтобы два пациента ждали приема вместе, и таким образом каждому гарантируется полная конфиденциальность. По той же причине ему тоже не следует выходить в коридор, пока медсестра сама не придет за ним. Судя по всему, душевные недуги относятся к разряду вещей сокровенных, сказал себе Клейтон, оставшись один.

Несколько минут он простоял посреди комнаты, потом все-таки решился снять шляпу и сесть, раздумывая над тем, кто является его соседями по таким же комнатам, которые, казалось, множились до бесконечности, будто порожденные игрой зеркал. Мужчины-неврастеники, угнетенные неподъемным грузом дел? Или дамы, страдающие бледной немочью и похожие на лесных фей с зеленоватой кожей – фей, в которых вдруг перестал верить какой-то ребенок? Или истеричные девушки, которым срочно нужен муж, а может, просто любовник? И что, дьявол их всех побери, сам он делает здесь, в этом музее психических отклонений? За следующий час Клейтон не раз задавал себе подобные вопросы. И не раз вставал, брал с вешалки шляпу и собирался уйти, рискуя столкнуться в коридоре с другим дезертиром. Однако снова возвращался на место, толком не зная почему. А теперь путь назад был отрезан. По тону разговора за дверью агент догадался, что происходит ритуал прощания, иначе говоря, доктор немного подремонтировал душу очередного страдальца. Затем послышался перестук каблуков, дверь открылась, и в проеме возник силуэт медсестры.