Королева Бедлама - Роберт МакКаммон

— Сколько мне будут платить?

— Ага! — улыбнулся Грейтхауз во весь рот. — Вот это наш человек! — И он поднял бокал, салютуя.

— Это будет договорено, — ответила миссис Герральд. — Можете быть уверены, что денег будет больше, чем вы в жизни видели, и плата станет повышаться по мере вашего обучения и роста вашего опыта.

— А какое обучение?

— Наверняка подвох, — подсказал Грейтхауз.

— Обучение из младшего партнера до полноправного, что может занять какое-то время, — был ответ. — Но ничего такого, с чем вы не сможете справиться, это я обещаю.

Мэтью не понравилось слово «обучение», но он предположил, что это может быть изучение нового языка или совершенствование в логике и дедукции путем дальнейшего чтения. И все же его колебания заставили Грейтхауза сказать:

— Знаешь, Мэтью, как портовые грузчики в Лондоне говорят? «Не парься из-за мелких ящиков. А все на свете — мелкие ящики».

— Я бы сказала, что бывают ящики покрупнее других, но чувство это мне понятно, — слегка улыбнулась миссис Герральд. — Вы нам нужны, Мэтью. Вам будут хорошо платить и у вас будет интересная работа. Может быть, и путешествовать придется много, и довольно скоро. И потребуется очень хорошее знание сложностей жизни и извивов преступного ума. Я вас не отпугнула?

— Нет, мадам, — ответил Мэтью твердо и сразу. — Ни в малейшей степени.

— Вот это я и хотела слышать. — Она выглянула в окно и увидела вдали, со стороны города, вспышку молнии. — Не думаю, что вам стоит ехать в такую темень и в такую погоду. Если вы согласны остаться, внизу есть спальня. Утром можете выехать на рассвете, если захотите.

Мэтью подумал, что это будет разумнее всего, и поблагодарил миссис Герральд за гостеприимство. Вечер продолжался. Грейтхауз принес из соседней комнаты шахматную доску и фигуры, расставил их и сыграл с Мэтью партию. Мэтью думал было, что он окажется легкой добычей после такого количества вина, но Грейтхауз яростно отбивался конями, пока наконец Мэтью не поставил ему мат слоном и ферзем.

После второй партии, где Мэтью с самого начала взялся за него всерьез и хладнокровно разгромил в пух и прах, фехтовальщик зевнул и потянулся во весь свой гигантский рост, так что косточки хрустнули. Потом он пожелал Мэтью спокойной ночи и удалился в каретный сарай, где обитал.

Миссис Герральд ушла спать уже во время второй партии, так что Мэтью отправился в небольшую, но уютную спальню внизу, разделся и надел ночную рубашку, которая была для него приготовлена. Он сполоснул лицо из таза с водой, щеткой и мятным порошком, тоже оставленными ему, почистил зубы, задул свечу и лег под одеяло под вспышки далеких зарниц над Манхэттеном.

Много о чем надо было подумать, глубоко поразмыслить, всесторонне рассмотреть. Примерно три минуты он размышлял о застольной «проповеди» миссис Герральд, но усталость навалилась на него и отключила так же быстро и верно, как он задул свечу.

И потому он не сразу пришел в себя, когда проснулся от сдернутого с него одеяла и света фонаря прямо в лицо. Все еще хлестал в темноте дождь, колотя в окно спальни. Мэтью сел, прищуриваясь на фонарь, яркий, как полуденное солнце.

— Встал и оделся. — Голос Хадсона Грейтхауза был деловым и трезвым, как воскресное утро. — Обучение начинается сейчас.

Под моросящим дождиком Хадсон Грейтхауз пригнал не совсем проснувшегося Мэтью в каменный каретный сарай, окна которого светились в темноте. Кажется, Мэтью дали подремать не больше двух часов, он был усталый как собака и едва шевелил руками и ногами. Грейтхауз посветил ему, пропуская в открытую дверь, и Мэтью оказался на земляном полу, где большим кругом были расставлены еще восемь фонарей.

Грейтхауз закрыл дверь и запер ее на здоровенный засов, что Мэтью не очень понравилось. Кареты здесь не было, а были ступеньки, ведущие на второй этаж, где, наверное, и жил Грейтхауз.

Этот последний повесил фонарь на крюк в стене, и тогда Мэтью увидел отблеск желтого света на рукоятях и гардах четырех клинков в ножнах, также висящих на стене. И это еще не весь арсенал владельца. Помимо шпаг, здесь были еще два пистолета, три кинжала и — кто бы мог подумать? — здоровенная праща.

— Миссис Герральд мне сказала, что ты понятия не имеешь о шпагах и пистолетах. Верно?

— Да, сэр. Это верно.

Пока Мэтью не увидел оружия, его неудержимо тянуло зевнуть, но сейчас он полностью проснулся — как свойственно человеку в приступе вполне объяснимого испуга.

— Значит, ты никогда не держал в руке шпагу?

— Нет, но… — Вообще-то он именно что держал в руках шпагу в тюремной камере Фаунт-Ройяля, но просто чтобы избавиться от нее, а не пустить в ход, так что это вряд ли считается. — Когда я был мальчишкой… то есть совсем еще маленьким… я был тогда в одной банде в гавани. Не настоящей, конечно. Просто сироты. Беспризорники, как я.

— Ты это к чему-то ведешь?

— Да, сэр. Мы дрались палками и делали вид, будто это шпаги. Войны понарошку.

— Случилось тебе убить кого-нибудь такой шпагой понарошку?

Грейтхауз подошел ближе, навис над Мэтью великаном, будто увеличиваясь с каждой секундой, и с ним росла его тень на стене.

— Нет, сэр.

— Кого-нибудь когда-нибудь чем-нибудь убил?

— Нет, сэр.

— Драться умеешь? Кулаками?

— Я… я точно помню, как дрались в банде. Но это было очень давно, и я с тех пор стал другим человеком. Изменился полностью.

— Вот в этом можно было бы остаться прежним.

Грейтхауз остановился перед ним и смерил его взглядом с головы до ног, будто увидел впервые. Лицо его в свете фонаря казалось высокомерным и презрительным. Мэтью подумал, что либо у Грейтхауза невероятные способности восстанавливаться после алкоголя, либо он просто может выпить бочку и не заметить.

— Ты тощий, — сказал Грейтхауз и обошел его по кругу. — С виду жидкий, как вода, и бледный как глиста. Ты когда-нибудь работал при свете дня на воздухе?

— Моя работа… по преимуществу умственная, сэр.

— Вот в том-то и беда с вами, с теперешней молодежью. Сидите на собственной… умственности и называете это работой. Значит, ты такой умный, да? Так ловко в шахматы играешь. А по-моему, ты позволяешь себе гнить заживо. Не мужик, а привидение. Откуда, кстати, у тебя этот шрам? Упал мордой на шахматную доску?

— Нет, сэр. Я… я его получил в драке с медведем. — Грейтхауз остановился, прервав свое кружение. — А могу я спросить, — вставил Мэтью, — откуда шрам у вас?

Грейтхауз помолчал, но все-таки ответил:

— От разбитой чашки. Ее моя третья жена бросила.

— А…

— А вообще вопросы здесь задаю я! — буркнул Грейтхауз. — Это ясно?