Рискованный рейд - Анатолий Гончар

– Да убейте же вы его, наконец!

Звук его голоса потонул в грохоте рассыпающихся по лесу выстрелов, так и не долетев до ввязавшихся в перестрелку сулеймановских боевиков. Они все никак не могли прикончить одинокого снайпера, а бой там, где располагались основные силы русских, постепенно начал стихать. Время пошло на минуты, если не на секунды; ведь стоило спецам сломить остатки сопротивления угодивших в засаду, и все оружие спецов окажется повернуто в другую сторону. И без того нервничавший Нуриев непроизвольно стал оглядываться за спину. Возможно, ему стоило вновь поднести микрофон радиостанции к губам, чтобы дать команду «отход», но, привыкший за последние месяцы к победам, он упрямо продолжал верить в свою удачливость…

… – Сволочи, гады! – во все горло орал Кузнец-один, поливая свинцом боевиков, уже вплотную подобравшихся к Артюхину.

Виктор стрелял коротко, но прицельно. Теперь, когда он наконец-то ввязался в бой, его мысли были всецело поглощены поиском целей и точностью прицеливания. Откатывался, переползал, перебегал с одного места на другое – и стрелял, стрелял, стрелял, сдерживая подступающего к Семену противника. Тяжелый пулемет казался игрушкой, лента – бесконечно ползущей золотой змеей. Но неожиданно золотая змея кончилась, упав в траву черным, широким и почему-то мертвым ужом. Упав на землю, Виктор потянулся к разгрузке, где лежала запасная лента, но не успел. Из-за спины совсем рядом послышались чужие шаги, и воздух вздрогнул от раздающихся очередей. Тело Кузнецова выгнуло болью, и он начал проваливаться в вязкую черноту. В последний миг его сознание уловило громкий крик…

– Огонь! – рявкнул подоспевший группник, и лес огласился новыми выстрелами.

Обошедшие Кузнецова с тыла боевики, потеряв двоих, спешно бросились назад, в чащу леса. Им вдогон выпустили несколько очередей и переключились на тех, что все еще не оставили попытку добраться до отстреливающегося из пистолета Артюхина. Но к месту нового боя уже подтягивались остальные бойцы разведывательной группы. Поняв всю бесплодность своей затеи, Сулейман, не дожидаясь приказа Нуриева, подал команду «отход»…

…Бой начал стихать. Солнце медленно близилось к горизонту. Два боевика, оставшиеся в живых из четверых, зашедших в спину Кузнецову, быстро взбирались по склону хребта. Оказавшись уже почти на вершине, они с удивлением заметили, что на ту поляну, где находились русские, открывается отличный вид, вот только расстояние показалось им излишне великоватым. Тем не менее, прежде чем продолжить путь, они решили хоть немного пощекотать русским нервы…

…Откуда-то сбоку, со стороны хребта, по рассредоточившимся на краю поляны спецам ударил автомат, но ему ответили сразу два пулемета, и попытка прижать разведчиков с высотки захлебнулась, так толком и не начавшись…

…Расул вздрогнул, когда из-за его спины прозвучала автоматная очередь и прямо у него над головой в сторону русских просвистел смертоносный свинец. Он выругался, приподнялся на локтях, чтобы наорать на стрелявших, но не успел этого сделать. Ответно летевшие пули впились ему в шею, раздробили височную кость и вынесли часть мозга. Нуриев всхлипнул и завалился лицом вниз, его ноги конвульсивно забились, выбивая мелкую-мелкую дробь. А стрелявшие боевики, не видевшие ни своего командира, ни его гибели, едва успевшие спрятаться от ответного огня, решив больше не искушать судьбу, ползком выбрались на вершину хребта и рванули в глубину леса. Для подобного случая место общего сбора было определено; оставалось только поскорее уйти, не оставив здесь своей шкуры…

… – Живой?! – удивленно и одновременно обрадованно воскликнул Алексей, уже и не надеявшийся на подобное чудо. Израненный, казалось бы, полностью издырявленный пулями, Кузнецов шевельнулся и, застонав, приоткрыл глаза.

– Командир! – тихо позвал он, и Юдин тут же откликнулся на его зов.

– Тут я, тут, лежи, не шевелись! – Хотя какое «не шевелись», когда суетившиеся вокруг раненого бойцы перевязали далеко еще не все полученные им раны.

– Командир, сколько?

– Что? – не понял Алексей.

– Сколько… – повторил Кузнецов, – я… их навалял… сколько…

– Много! – уверенно заявил Юдин. Хотя кто их разберет, кто и сколько уничтожил противников: многих своих боевики унесли, некоторые остались на поле боя.

– Трех… трех… я… точно… – прошептал Виктор, и Алексей согласно кивнул.

– Я знаю, знаю, а ты помолчи, помолчи пока…

– Командир… – Кузнецов сомкнул губы, закрыл глаза, словно прислушиваясь.

Капитан взял его за запястье. Пульс едва прощупывался, кожа ощущалась холодным камнем.

– Все, командир! – доложился закончивший перевязку Кротов и принялся оттирать куском оставшегося бинта перепачканные кровью руки.

– Хорошо, – Алексей кивнул и поднялся на ноги, – будь с ним.

– Есть! – безропотно отозвался Кротов, а капитан занялся другими, не менее неотложными делами.

Вскоре он организовал круговую оборону, и теперь четверо его спецов, осматривая округу, сволакивали в кучу убитых и разбросанное по лесу имущество. Кирилл, сидя за радиостанцией последние едва ли не полчаса, срочно требовал «вертушку» и лишь хмурился, взамен командира группы выслушивая суровые, отеческие матюки командира отряда. В конце концов «вертушку» выслали, комбат слегка остыл и уже спокойно принимал рапорт о потерях противника. К этому времени большая часть ништяков и «чеховские» трупы были собраны и подняты на вершину хребта, где Юдин принял решение о забазировании на ночь.

– Вот, еще один, – Женька Спицын, вместе со своей тройкой занимавшийся сбором ништяков и уничтоженных «чехов», кивнул на притащенного последним мертвеца с раскроенным черепом. – Это он, гад, по нам со склона шмальнул.

– Отшмалялся, – с мстительным удовольствием заметил Юдин и, покосившись на Спицына, с усмешкой спросил: – Шмонали?

– Да так, – неопределенно пожал плечами Женька, но полностью отрицать очевидное – при расстегнутой разгрузке и вывернутых карманах – было сложно. – Ничего интересного…

– А в куртке смотрел? – На боевике была обычная, вполне гражданская демисезонная куртка, разве что редкого зелено-серого окраса.

– Я же говорю, мы так, поверхностно, – развел руками Спицын, давая понять, что у этого «чеха» ничего существенного не было.

А вот Юдина боевик почему-то заинтересовал. Может быть, именно этим полугражданским отличием от остальных, промышлявших в лесу, собратьев? Или тем, что в окровавленных чертах лица Алексею мелькнуло что-то знакомое? Будто где-то и когда-то он его уже видел. Вот только где и когда? Впрочем, мысль мелькнула и тут же исчезла. Он опустился на одно колено и методично принялся осматривать одежду убитого. Действительно, ничего стоящего у боевика не оказалось: возможно, и не было, возможно, все уже рассовали по своим рюкзакам опередившие командира бойцы. Разве что в левом кармане куртки убитого лежал ключ, обыкновенный ключ от городской квартиры. Алексей уже размахнулся, чтобы его выбросить, но внезапно передумал.