Мои мужчины - Саша Канес

— Что к чаю принести — мед, шоколад, может быть?..

- Вас, если можно!

После некоторой паузы Семен отреагировал:

- Не понял!

- У меня, как я уже говорила, к вам есть четвертая просьба…

Семен подошел к приоткрытой двери и, как я смогла увидеть в зеркало, остановился, отвернув лицо, чтобы не заглядывать внутрь.

- Я могу к вам обращаться на «ты»?

- Пожалуйста, — с каким-то непонятным мне облегчением ответил он. — Нет проблем. Мне так даже проще. Я лично к тебе, по-моему, только так и обращался. Это и просьбой-то нельзя назвать! Будем считать, что сегодня мы пили на брудершафт…

- Черт с ним, с брудершафтом! — продолжила я, испытывая некоторую досаду от его флегматичности. — Просто это ненормально обращаться на «вы» к мужчине, который будет со мной сегодня ночью спать!

Семен, как мне показалось, даже не изменил своего тона.

- Зачем мне с тобой сегодня спать?

От возмущения я чуть не захлебнулась лавандовой пеной.

- Затем со мной спать, чтобы меня трахать, уважаемый коллега! А трахать меня для того, чтобы… то есть потому, что я так хочу. Я хочу, чтобы меня отымел наконец мужчина, а не ублюдки и недоноски, которые… ну, в общем, которые… раньше!

Я вылезла из ванны и, схватив полотенце, стала его разматывать. Мокрые лавандовые хлопья повалились с меня на кафельный пол.

Семен открыл дверь и посмотрел мне в лицо. Я следила за его взглядом — он не пялился ни на мои груди, ни на ноги, ни на треугольный ежик внизу живота. Он смотрел мне прямо в глаза.

- Если мы сегодня переспим, то завтра мы работать вместе уже не сможем.

Я почувствовала, что сейчас озверею. Я никогда еще так не хотела… Я даже не могу сказать, что я хотела секса — я хотела быть оттраханной! Немедленно! Сразу! Я хотела, чтобы он овладел мной прямо тут, в ванной, или в коридоре, чтобы он поставил меня на колени и, оттянув мою голову за волосы назад, засунул мне по самые гланды… Я так чувствовала тогда и, в отличие от Семена, перевела свой взгляд с его лица ниже. Я поняла, что все будет по-моему. Я отбросила полотенце и бросилась к нему. Теперь я тоже смотрела ему прямо в глаза. Одной рукой я впилась в его плечо, а другой со всей силы рванула ремень на брюках.

- X… с ней, с завтрашней работой! Захочешь — разойдемся!

Я не знаю, слышали ли все это соседи по лестничной клетке, но мне было плевать: продолжая орать, я рухнула на колени и начала срывать с Семена штаны:

— Быстрей, быстрей иди в меня, зараза!

И он это сделал! Это была безумная ночь! Я даже не могу сказать, что мне было хорошо. Я расшибла об пол колени и локти. Когда мы перебрались на софу, я запрыгнула сверху с такой силой, что мне показалось вначале, что член пробьет меня насквозь и выйдет над поясницей.

Я не задумывалась, что происходит с моим партнером. Мне казалось естественным, что это безумие продолжалось без перерыва часами. Конвульсии оргазма сотрясали меня не меньше десяти раз. Не знаю почему, но даже боль доставляла удовольствие. Больше всего мне почему-то хотелось, чтобы меня со всей силы отшлепали или даже выпороли, не жалея.

Наконец я изнемогла и рухнула на грудь Семена всем телом. Он обнял меня и прижал к себе. Я заснула моментально. И впервые за долгое время мне опять приснился мой Леня. Я понимала, что только что занималась любовью совсем с другим человеком, но почему-то мне казалось, что это был Леня. Мне снилось, что он лежит рядом со мной, почему-то одетый в военную форму. Я недоумевала, как он мог войти в меня, не раздеваясь. Я даже не помнила, какой у него член. Я пыталась протянуть руку к его брюкам, но там не было ни молнии, ни пуговиц, а сам Леня не мешал и не помогал мне, он молча лежал на спине и смотрел в бледно-голубое небо.

- Леня! Любимый! — крикнула я, и вокруг что-то вздрогнуло.

Видение исчезло, и я увидела Семена, внимательно глядевшего на меня из полумрака. Он ничего не сказал и, поднявшись, заботливо накрыл меня одеялом. Я поняла, что он услышал мой крик, но произнести ничего не смогла.

Как мне показалось, я прикрыла глаза всего на мгновение, но, когда открыла их вновь, было уже светло. Часы показывали час дня. В квартире я была одна. Я привела себя в порядок, оделась и поставила чайник, чтобы выпить кофе. На кухонном столе лежали ключи и документы от моей машины. Помыв за собой чашку, я ушла. Я знала, что входную дверь можно просто защелкнуть, поэтому отсутствие ключей от квартиры не помешало мне отправиться восвояси. К моему крайнему удивлению, моя многострадальная машинка стояла возле подъезда и поблескивала свежеокрашенным крылом и новой фарой. Раньше я думала, что сделать такой ремонт за ночь невозможно.

Дома меня ждало известие о смерти отца. Мама была в совершенно невменяемом состоянии. Она едва нашла в себе силы сказать мне, что отец с его новой женой попали в автомобильную катастрофу возле самого своего дома. Я не знаю, о чем она думала, какие мысли и воспоминания захлестнули ее, но несколько часов подряд она смотрела сухими глазами в пустой угол стены ничего не делала и не отвечала ни на какие вопросы.

Я не пыталась теребить ее и пошла в комнату к дочке. Даша хныкала в манеже, страдая от общей жизненной неустроенности: мокрых памперсов, отсутствия и бабушкиного внимания, и маминой сиськи. К тому же первые сутки непривычного питания сопровождались еще и откровенным бунтом у нее в животе.

После смерти отца мы с мамой унаследовали каждый свое: я — довольно крупный счет в женевском банке «Эдуард Констант», а мама — маленького дебильного Рому. На счет в банке и дом немедленно нашелся еще один претендент — Славик. На Рому претендентов больше не было.

Отец, как и все успешные люди, не верил, что с ним хоть что-нибудь может случиться. В России он не оставил никаких распоряжений на случай своей смерти, но в женевской конторе его адвоката, как выяснилось, все же хранилось завещание на мое имя. Оно касалось личного счета отца в «Эдуард Констант» и не содержало никаких ограничений. До сих пор не знаю, почему он решил так поступить, — может, его все-таки мучил стыд и он хотел, хотябы посмертно, загладить свою вину передо мной и мамой? Московская квартира и загородный дом тоже в итоге достались мне и были тут же проданы. Я не хотела никакой памяти о последних годах жизни моего отца.

Ромины дед и бабка со стороны матери так и не появились. Я слышала, что они давно разо шлись и задолго до катастрофы померли в захо лустье поврозь, брошенные друг другом и забы тые собственной дочерью.

Отец, как выяснилось, сыграл свадьбу со своей б… в Греции, на острове Санторини, а рожала она в Швейцарии. В суете они не удосужились легализовать соответствующие документы в консульских учреждениях, что и привело к тому, что Рома оказался неприкаянным сиротой, у которого с юридической точки зрения вообще никогда не было ни отца, ни матери.