Король Волшебников - Лев Гроссман

— А, черт!

Главное, ни о чем не думать. Квентин вышел на середину, взял газеты и пакет с вырезкой в одну руку и боком перепрыгнул через перила. Да так ловко, сам себе удивился — спасибо адреналину. Но торчащую снизу балку все-таки чуть не задел.

Газеты и мясо он, повинуясь первобытному инстинкту, выронил еще в воздухе. Они тут же растворились в ночи, а слева, параллельно ему, мелькнул еще какой-то падающий предмет… нет, человек! Поппи!

В воду он вошел более-менее ногами вперед и сделал все, чтобы не нахлебаться воды, ледяной и очень соленой. После минутной иллюзии, что не такая уж она и холодная, одежда пропиталась насквозь, и холод зажал его в клещи. Квентин в панике забился, боясь ухнуть прямо на дно, и выскочил на поверхность.

Он потерял одну туфлю. Поппи тоже всплыла, отплевываясь, бледная в желтом свете уличных фонарей. Квентин вместо того, чтобы злиться, заржал как ненормальный. Клево же, искупаться ночью в Большом канале!

— Какого черта, Поппи? — прошептал он драматически, когда отсмеялся. Молодец девка, храбрая.

— Раз нас двое, шансы удваиваются, нет? — Она тоже ухмылялась, как идиотка. Дело ее жизни, что ж с ней поделаешь, да и ледяной шок сильно помогает от злости.

Течение — нет, прилив, это же не река — увлекало их под мост. Господи, здесь же акулы водиться могут. Кто-то по-итальянски орал на них с берега — хоть бы не коп.

Квентин пописал прямо в штаны. На десять секунд ему стало теплее, потом еще холоднее. О промышленных отходах, впитывающихся прямо в него, он старался не думать. Снизу канал казался огромным, в несколько миль шириной. Куда его занесло? Никогда уже ему не попасть обратно на свой насиженный трон. Волна, непонятно откуда взявшаяся, плеснула ему в лицо. Нет, пора выбираться, ну его на фиг — попытался, и хватит.

— Долго еще ждать? — спросил он у Поппи — и железный крюк, сомкнувшись вокруг лодыжки, потащил его вниз.

Умереть ему полагалось прямо тогда: от неожиданности он выдохнул весь воздух сразу и отправился в глубину с совершенно пустыми легкими — но некие чары помогли ему выжить. Мастер с крыльями и хвостом за долгие годы научился принимать у себя людей и отработал удобные для пользователя чары. Смерть, по крайней мере случайная, Квентину не грозила.

Квентин согрелся впервые за многие, как ему казалось, часы и ясно видел в мутной воде, хотя и не должен был. Он и дышал водой; это требовало несколько больших усилий, чем при дыхании воздухом, но кислород в мозг поступал исправно. Благодарный Квентин вдыхал и выдыхал большими глотками. Чувствуя, что о нем заботятся, он расслабился и летел первым классом.

К драконам — к тем, что существовали в действительности — он всегда относился с недоверием, поскольку вырос на летучих, охраняющих клады, огнедышащих особях. Драконы из «Беовульфа», из Толкиена, из «Темниц и драконов». Узнав, что настоящие драконы живут в реках, а не поджигают леса в сельской местности, он был сильно разочарован. Речные драконы, фу… холодные, склизкие, почти головастики.

Тем приятнее было видеть, что дракон, ухвативший его за лодыжку правой передней лапой (короткой, но сильной) и усадивший на дно (как приучаемого к командам щенка), — всем драконам дракон. Зловещий и, похоже, прикидывающий, не съесть ли ему гостя прямо сейчас, но вполне канонический. Массивная змеиная голова величиной с малолитражный автомобиль, глаза, если смотреть под правильным ракурсом, горят серебром, чешуя водянисто-зеленая. Дракон водрузил Квентина на мягкий песок, отпустил его и свернулся клубком по-кошачьи, опустив голову на кончик хвоста.

Квентин чихнул, освобождаясь от загрязненной верхней воды. Их с драконом окружал черно-зеленый водяной купол, и никакого мусора на дне не было — дракон поддерживал у себя чистоту.

Поппи, очевидно, не удостоилась приглашения. Квентин сидел, поджав ноги, и все время всплывал, но потом обнаружил рядом круглый тяжелый предмет — возможно, пушечное ядро — и положил себе на колени. Выждав с минуту, он заговорил первым:

— Хэлло. — Голос звучал в общем нормально, но отдаленно, словно из другой комнаты. — Спасибо, что согласились принять.

Громадная морда оставалась совершенно непроницаемой, только глаза блеснули.

— Вы, вероятно, знаете, зачем я к вам обратился. Чтобы поговорить насчет пуговицы, которую вы купили у моего друга Джоша. — Чувствуя себя пацаном, упрашивающим школьного хулигана вернуть ему деньги на завтрак, Квентин выпрямил спину. — Дело в том, что она принадлежала не только ему, но и мне, и другим совладельцам тоже. Теперь она нужна мне и моему другу Джулии, чтобы вернуться домой.

— Я знаю. — Дракон звучал, как очень большой струнный инструмент на два тона ниже контрабаса. Контрабас в четыре раза больше обычного, настроенный в квинту — вот так, пожалуй. Вибрация отозвалась в ребрах и паху Квентина.

— И что же? Отдадите вы нам ее? Или, может быть, продадите?

За пределами купола стоял мрак. Услышав глухой рокот, Квентин рискнул посмотреть вверх: над ними проходила запоздалая грузовая баржа. Вода сделалась холоднее — или это он остывал? Квентин переместился поближе к дракону, от которого шло тепло. Захочет съесть — значит, съест; зачем еще и мерзнуть вдобавок.

— Нет, — ответил дракон.

Дверь в Филлори закрывалась. Если не сунуть туда ногу, пиши пропало. Мир его реальной жизни, где Квентину полагалось существовать, уплывал прочь (или это Квентин уплывал прочь). Канаты обрублены, прилив набирает силу. Зря, ох и зря поплыл он на остров Крайний — сидел бы себе в Белом Шпиле.

— Может быть, одолжите просто? — Квентин старался не выдавать своего отчаяния. — Только на один раз. Возможно, у меня найдется то, что вы хотели бы получить. В Филлори я король, и у нас там много сокровищ.

— Я не затем тебя взял сюда, чтобы ты хвастался.

— Но я не…

— Я живу в этом канале десять веков. Все, что попадает сюда — мое. У меня есть мечи и короны. Есть папы, святые, короли с королевами. Невесты, утонувшие в день своей свадьбы, и дети, утонувшие на Рождество. Копье, которым убили Христа, и веревка, на которой удавился Иуда. Что упало, то пропало.

По крайней мере, он честен. Интересно, бывал ли у него Байрон и сказал ли что-нибудь умное, если да.

— Ладно. Допустим. Но зачем вы тащили меня сюда, если не хотите продавать пуговицу?

Зрачки дракона расширились, сделавшись диаметром с фут — похоже, он только теперь проснулся по-настоящему. Голова поднялась; Квентин сидел так близко, что глаза приходилось скашивать. Они уже немного привыкли к сумраку, и Квентин видел, что чешуйки — чешуищи — на спине у дракона толстые, как энциклопедии, а на некоторых вырезаны загадочные печати и пиктограммы.

— Молчи, человек. Тебе дозволяется подать голос, чтобы поблагодарить меня, не иначе. Ты хочешь быть героем, не зная, что такое герой. По-твоему, герой всегда побеждает, но нет. Он должен быть готов к проигрышу. Что скажешь, Квентин? Готов ты проиграть все до последнего?