Как стать многодетной за один день - Екатерина Лира

— нужно было сделать из сестры нечисть. Оставалось придумать какую. Варианты были самые разные. Можно было сделать из нее фамильяра. Да, это было запрещено, но этот способ не нравился Максиму не поэтому. В книгах писали, что в этом случае душа человека все равно умирает, воспоминания уходят. Так зачем ему одно ее тело?

Другой способ — сделать сестру упырем. Но те живут мало, и сил у них не намного больше, чем у обычного человека.

Может быть, мертвяком? Ритуал поднятия тела казался не слишком сложным.

Он помнил, как, когда сестра перестала дышать, воскликнул в сердцах:

— Так даже лучше! Я сделаю тебя одной из нас, и ты снова будешь здорова.

***

Машина плавно двигалась по асфальту, а в лобовое стекло ярко светило весеннее солнце.

Максим сидел рядом и что-то листал в телефоне. Вчера он пришел домой поздно. Я уже к тому времени легла, но хоть и не спала, вставать не стала.

Не хотелось показаться мужчине слишком навязчивой. Не хотелось, чтобы он думал, что я пытаюсь его контролировать.

Я думала, он забыл о своем обещании съездить со мной в деревню, но нет. Когда я пришла домой, он уже был собран и ждал.

И вот теперь я снова за рулем, мчусь по трассе и пытаюсь не обращать внимания на копошащуюся внутри тревогу.

У Максима зазвонил телефон:

— Алло. — Он нахмурился. — Хм, да, искал. Обязанности? Приходите завтра к десяти, и я рассмотрю… Как, говорите, вас зовут? Петр? То-то, я смотрю, голос знакомый…

Максим чему-то усмехнулся.

— Нет, нет, ладно. Приходи... Угу, до завтра.

Он положил трубку и негромко рассмеялся.

— Что смешного? — Я была рада отвлечься от мыслей о бывшем муже, о соседях, которые, увидев меня, обязательно начнут сплетничать.

— Да так. — Он пожал плечами. — Один парень пытался меня обокрасть, а теперь просится на работу.

— Вот наглый тип, — удивилась я. — Ты ведь его не возьмешь? Как можно доверять такому?

— Нет, напротив, думаю, надо брать.

Я посмотрела на Максима, но тот выглядел абсолютно серьезным.

— Это странно, — констатировала я, снова сосредотачиваясь на работе.

Вокруг простирались поля, еще не зеленые, но уже начинающие отходить после зимы. Солнце заставляло щуриться, и я выдвинула козырек. Потом убрала его, потому что показалось неудобным так ехать, потом снова выдвинула.

— Нервничаешь?

— Не-ет, — протянула с преувеличенно веселой интонацией. — С чего бы? Ведь ты со мной, если Семен начнет…

— Нервничаешь, — констатировал Макс. — Не переживай, все будет хорошо.

И я ему поверила. Вот только тогда я еще не знала, насколько сильно он ошибался.

Машину мы оставили чуть поодаль, не доезжая до деревни.

— Ты просто не представляешь, какие сплетницы у меня соседки. Они-то ведь знают, что Семен в деревне остался. Увидят, что я на машине с другим мужчиной приехала — таких небылиц насочиняют!

— Думаешь, без машины тебя никто не заметит? — резонно уточнил Макс.

— Нет, мы вдоль кромки леса пройдем. Дом как раз у самого края находится, — принялась объяснять я. — Ты ведь не против немного прогуляться?

Пока мы шли, я умудрилась промочить ноги, и если бы не Максим, обязательно бы поскользнулась на осенней слякоти, но зато повезло — навстречу никто не попался. Это можно было считать победой.

Мы прошли через старую деревянную калитку с задней стороны участка, обогнули дом.

Замок на двери был закрыт.

«Интересно, Семен вообще из дома выходил?»

Ключи у меня были, так что пара минут — и мы оказались внутри.

— Это я! — зачем-то крикнула я, но ответа не последовало.

Максим шел сразу за мной.

— Как-то холодно. Что ты там ему внушил перед уходом? Он совсем не топил, что ли? Весь дом промерз. — Я покосилась на мужчину, но тот выглядел настороженным.

— Что-то не так, — произнес он, задвигая меня себе за спину.

Пройдя веранду, он дернул дверь отапливаемой части дома и застыл на месте.

Я приблизилась, выглянув из-за чего плеча. Сразу у порога на полу лежал Семен.

Максим наклонился к нему и констатировал очевидное:

— Мертв.

Глава 12

Глава 12

У Аркаши уроки кончались раньше, чем у Ани и она очень переживала, что брат решит пойти домой один, хоть они и договорились, что тот посидит у раздевалки.

Потому, когда девочка наконец освободилась и спустилась переодеться, то, не найдя там Аркашу, сильно разозлилась.

«Ну что за непослушный ребенок!» — Кулаки сами собой сжались от гнева. Сказано ждать, значит, нужно сидеть и ждать!

Вначале она радовалась переезду. Последние два года дома слушать ссоры родителей и их окрики стало совсем невыносимо. Когда-то их семья казалась идеальной. Папа много работал, но зато мама о них заботилась. Потом же… что-то произошло, и все словно сломалось.

Мама большую часть времени лежала в постели, хотя не была больна, папа начал пить, Ане приходилось самой готовить, убирать, следить за братьями и сестрами.

Теперь казалось, что мама наконец «проснулась», стала веселой, как раньше, начала следить за ними, заботиться. Сама проверяла уроки, чистая ли одежда у младших, да даже по магазинам предложила пойти.

Правда, в доме вместе с ними поселился странный посторонний мужчина. Но опасным он пока не казался, хоть и сказал, что работает секретным агентом.

Она уже была взрослая, чтобы верить в такие глупости, ясно же, что пошутил.

Вот только расслабиться и перестать пытаться все контролировать у Ани не получалось.

Особенно теперь, когда одноклассники рассказали ей всяких ужасов про интернат неподалеку. Из их разговоров выходило, что там просто какая-то колония для несовершеннолетних. Причем для богатеньких. Свяжешься с такими — сам же виноват окажешься. И вот как можно в таких условиях Аркашку одного пускать домой ходить?

Тут тебе не деревня, где все друг друга знают.

«Ну попадись мне только, я тебе…» — мысленно пригрозила брату Аня, выходя на улицу.

На всякий случай обошла школу вокруг (вдруг Аркаша заигрался где-то там), но, не обнаружив его, пошла по дороге дому, надеясь, что он сам решил пойти той же дорогой, какой они ходили вчера.

На всякий случай она заглядывала во дворы домов, через которые шла. Мало ли Аркаша где мог заиграться на площадке.

Вот только, свернув к одной из таких площадок, она обнаружила там совсем не брата.

— Вот черт, — непроизвольно вырвалось у