Благороднейший жулик, или Мальчишкам без башенки вход запрещен! - Ксения Зацепина

Если она так яро пыталась откупиться от этого гада, то зачем тогда разбалтывать обо всем подруге? К тому же дружба дружбой, а насчет того, что Жанка даже по пьяни будет молчать как рыба, на сто процентов уверенной быть нельзя.

Пару дней Альбина жила словно в аду. Прислушивалась к каждому звуку, воображая, что это снова курьер с очередным коричневым конвертом. Когда через неделю никто не объявился, даме полегчало. А через две она и вовсе решила забыть об этом неприятном инциденте.

– К сожалению, я злопамятная, – призналась Альбина и вытащила пятую по счету сигарету.

Жадно вслушиваясь в каждое слово хозяйки, я успела выпить мою пол-литровую бутылку «Эвиана» и уже приняться за ту, что предназначалась Рафе.

– И забыть такое смогу вряд ли, – закончила свою мысль дама.

Рафа невозмутимо смотрел прямо перед собой – сквозь госпожу Бернар, словно пытался упорядочить в голове полученную информацию.

– Какую сумму вы заплатили? – Рафа с шумным вздохом потер виски.

– Одиннадцать тысяч долларов.

На какое-то время я снова обалдела.

Одиннадцать тысяч. Долларов. Это две нормальные машины. Круиз по Средиземному морю. Самый наикрутейший лэптоп и сканер с принтером вместе с ним. В конце концов, минимум год безделья и валяний на диване без этой дурацкой секретарской работы.

Отлично понимая, какую глупость сейчас скажу, я все же задала свой вопрос:

– У вас сохранились фотографии?

Рафа вынырнул из своих мыслей и искоса взглянул на меня как на полную дуру. «Ну, стоило спросить», – пожала я плечами.

– Да, – язвительно улыбнулась дама, – превратила их в обои и обклеила ими весь дом!

Решив, что этот выпад был мною заслужен на все сто, я никак на него не отреагировала.

– Я самолично сожгла каждую из них той же ночью у себя в ванной, – сквозь зубы процедила хозяйка, мстительно блеснув глазами. – А ты правда не знал?

Рафа еле заметно помотал головой, все еще плавая где-то в космических далях.

– Зачем вы нам это рассказали, раз хотели хранить тайну? – раздался тихий, но уверенный голос парня.

Альбина помолчала какое-то время, потом залпом выпила полстакана воды.

– Все, что есть у покойника, – это добрая память о нем. Я не могла отомстить ему, когда он был жив. Зато сделала это, когда он уже мертв. Я же говорила, что злопамятная. – На секунду на ее лице появилось какое-то садистско-удовлетворенное выражение.

Не знаю почему, но я поежилась. С этой дамочкой лучше вообще не ссориться, подумала я, и мне ужасно захотелось убраться подальше от этого дивного сада и Бежевого города. Рафа, будто в очередной раз подслушав мои мысли, поднялся со стула. Так же молча и друг за другом, как и пришли, мы вышли к парадному входу в особняк и нашей «Кресте».

В тот момент, когда Рафа уже был готов надавить на педаль газа и оставить после нас лишь облако дыма и пыли, Альбина оперлась локтями на дверь с открытым стеклом с моей стороны и задумчиво произнесла:

– Знаете, если я не была единственной жертвой его шантажа, то факт, что его убили, нисколько меня не удивляет.

Рафа сфокусировал туманный взгляд на неприлично радостном лице хозяйке:

– Я не сказал, что его убили. Я сказал, что он уснул и не проснулся.

Альбина жеманно изобразила подобие сконфуженности:

– Ах да. Простите. Моя ошибка.

То, что творилось у меня в голове, описать было довольно трудно. Вихри мыслей проносились со скоростью света, эмоции менялись ежеминутно, как сезоны «Фабрики звезд» на Первом, догадки строились одна за одной и так же быстро таяли в омуте непонимания и изумления.

Как такое могло быть?? Славка Калинин был шантажистом? Опаивал своих клиенток, тащил их в постель, фотографировал во всяких интересных ракурсах, а потом вытягивал доллары за свое молчание?

Не может быть! Этого просто не может быть.

Почему мы должны верить этой женщине? Как она может доказать подлинность этой истории?

У нее не осталось ни одного фото, ни письма с напечатанным адресом. Ни капли того отравленного Славой вина, ни даже конверта без обратного адреса.

Ни-че-го.

Милый Славка, мой родной и любимый Славка, командир бравых разведчиков, а иногда даже министр обороны всей нашей улицы, не мог быть таким отвратным гадом, подлым шантажистом и просто сволочью.

Не мог.

Я не переставала теребить свои волосы, собранные в конский хвост, и нервно покусывала губы.

Рафа был спокоен, как Мао Цзэдун, увековеченный в памятниках в Китае, но я видела, как тяжело парню было находиться в этом состоянии. Изредка я бросала в его сторону косые взгляды, ожидая услышать что-нибудь дельное или хотя бы подбадривающее, но Рафа лишь молча следил за дорогой, вцепившись в руль, как Том Хэнкс в свой третий «Оскар».

– Нет, – не выдержала я и в сердцах хлопнула себя по коленям, – не верю! Ни единому ее слову не верю! Не мог он! Славка бы никогда не стал спать с кем-то из-за денег! Он был другим человеком!

Рафа невозмутимо глядел прямо перед собой, не подтверждая мои слова.

– Откуда ты знаешь, каким человеком он был, – наконец-то услышала я его низкий голос, – ты не видела его больше десяти лет.

Не ожидая подобной реакции, я застыла на своем сиденье, обескураженно открыв рот и уставившись на водителя. Парень проехал еще метров триста и осторожно притормозил у киоска с напитками и сигаретами. Отстегнув ремень безопасности, он вышел из машины, купил в киоске две бутылки с водой и снова сел за руль.

– Люди меняются, – глубоко выдохнул Рафа и вложил воду мне в руку, потому как я все еще продолжала сидеть без движения.

Безумная волна отчаяния накрыла меня с головой, и я нагнулась к коленям, закрыв лицо руками.

Этот отпуск явно не оправдывал мои радужные и веселые ожидания.

Что же творится с этим миром, когда даже самые преданные друзья способны изменить свое представление о тебе, услышав какую-то совершенную глупость, такую дурацкую и неправдоподобную, что поверить ей могли бы только имбецилы и идиоты.

Видимо, Рафа, даже несмотря на всю мою симпатию к нему, относится к последней группе людей.

– Я не могу утверждать, что все, что она сказала, было правдой, – тихо сказал Рафа после третьего глотка, – но и не могу говорить, что эти события не происходили вовсе. У нас нет доказательств ни за, ни против Славки.

Как больно ни было слышать его слова, но они имели смысл.