Мозг. Тонкая настройка. Наша жизнь с точки зрения нейронауки - Питер Уайброу
Шрифт:
Интервал:
На следующих страницах я обрисую типичные нейроповеденческие тенденции, характеризующие наше действия на рынке на протяжении тысячелетий, используя то, что я узнал, посетив музей и проанализировав финансовый кризис 2008 г. Если говорить более конкретно, то, взяв в качестве примера финансовую индустрию, я покажу вам, как древняя инстинктивная сила близорукого эгоизма совместно с изменяющимися культурными привычками и инструментами социальной регуляции разрушают способности к самоограничению, порождая рыночный беспредел. На мой взгляд (который согласуется с высказыванием, приписываемым Марку Твену), если человеческая история и не повторяется, она точно время от времени звучит в рифму, что дает нам ценные уроки на будущее.
* * *
Рынки появляются везде, где собирается достаточное количество людей: на берегу реки, во дворе или на деревенской улице. Идеальный рынок отражает человеческие нужды и желания, ценность наших трудов, наши надежды и страхи. В современной западной культуре считается, что в основе рыночного обмена лежит свобода выбора. Цены на товары определяются совместно продавцом и покупателем и зависят от личных предпочтений. Без свободы личного выбора и защиты собственности рынок существовать не может. Таким образом, сегодня мы защищаем рынки, говоря словами Адама Смита, как «простую и незамысловатую систему естественной свободы»{127}. Таково наше современное понимание, однако на протяжении тысяч лет оно претерпело определенную эволюцию.
Бартер и обмен существуют дольше, чем сельское хозяйство{128}. Взаимовыгодный обмен благами – груминг (выбирание насекомых и колючек из шкуры сородича) у приматов или сплетни у нашего собственного вида – играет важнейшую роль в поддержании единства групп у общественных животных. Давным-давно мы поняли, что такое общение – удачная альтернатива дракам: «если ты почешешь мне спинку, я почешу тебе». Когда мы переросли уклад кочевого охотничьего общества и стали жить в более крупных, относительно стабильных группах, где различные задачи разделялись между членами, следующим естественным этапом стало предлагать другим то, что не нужно нам самим. По мере того как структура общин усложнялась, торговля между ними стала необходима для выживания. Отдельная группа людей, какими бы умелыми и талантливыми они ни были, редко могла обеспечить себя всем необходимым даже на минимальном уровне. Таким образом, с развитием человеческих поселений – задолго до того, как для облегчения рыночного обмена были придуманы деньги, и за целую вечность до публикации знаменитого труда Адама Смита – разделение труда и обмен товарными излишками стали социальным императивом.
В конце бронзового века Средиземноморье было центром торговли{129}. На выставке в Метрополитен-музее я увидел яркую спутниковую фотографию Восточного Средиземноморья, обрамленного с севера Северо-Анатолийскими горами. Она служила напоминанием о том, что 4000 лет назад эта чаша голубой воды была средоточием коммерческой деятельности, поддерживая морские торговые пути, которые соединялись с сухопутными караванными дорогами и были жизненно необходимы для перевозки между империями зерна, масла и драгоценных металлов.
Главными экспонатами выставки были предметы с торгового судна бронзового века, найденного у турецкого побережья. Согласно радиоуглеродной датировке дерева с этого судна, оно затонуло примерно за 1300 лет до н. э., и, таким образом, его гибель стала самым древним известным кораблекрушением в истории. Мыс Улу-Бурун, в честь которого оно получило свое название,{130} – это небольшой кусочек земли на юго-западном побережье Анатолии, расположенный прямо у основания полуострова, выдающегося в Эгейское море и окруженного множеством островов. Это удивительно красивые места, в чем я сам когда-то убедился, побывав там. В лазурном море отражается залитое солнцем небо с маленькими кудрявыми облачками, висящими над красноватыми песчаниковыми утесами. Однако они могут быть и опасны: у берегов проходят коварные течения, дно усеяно острыми скалами, и, когда разражается шторм, что бывает даже в летние месяцы, мореплавателю грозит гибель – что и случилось с улу-бурунскими купцами.
Самое чудесное в затонувших в древности кораблях – то, что они дают нам уникальный исторический срез, в котором сохранены детали повседневной жизни, мирной или военной. Это в полной мере относится к улу-бурунскому кораблю: помимо десяти тонн кипрской меди и олова из Центральной Азии, из которых можно было выплавить достаточно бронзы, чтобы вооружить небольшую армию, на нем были обнаружены амфоры с маслами, оливки, зерно и немалый груз различных готовых изделий. Это было весьма богатое судно, направлявшееся на запад, в Эгейское море.
Конец бронзового века был особенно ярким периодом истории Средиземноморья, увековеченным в поэмах Гомера. Если радиоуглеродная датировка верна, то улу-бурунский корабль нашел свою гибель примерно за сотню лет до жестокой осады Трои и упадка других богатых торговых государств Восточного Средиземноморья. На протяжении нескольких столетий до этого там существовали и процветали сложные феодальные общества, в том числе Хеттское царство, бывшее супердержавой того времени.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!