Герцогиня - Джуд Деверо

Клер была счастлива, когда Гарри подвел ее к небольшой кобылке и сказал, что это ее лошадь. Клер никогда не видела такого красивого животного. Лошадка заржала, уткнувшись в плечо Клер.

— Как она прекрасна, Гарри, действительно прекрасна!

Ему было приятно, что Клер так обрадовалась. Он тоже был счастлив, что она не расторгла их помолвку; ведь и эту лошадь, и четырех других он купил в долг, который придется заплатить после их свадьбы, когда он получит приданое. Гарри купил несколько прекрасных картин, фарфоровых статуэток и очень красивый серебряный подсвечник XV века.

Он помог ей сесть в седло, и они начали осмотр имения. Сначала Клер задавала Гарри вопросы, но он с очаровательной улыбкой переадресовывал их мистеру Соренсону. Клер отметила тактичность Гарри: он не желал подчеркивать происхождение и положение своего служащего.

Они проездили несколько часов, побывали на полях и пастбищах. Клер представляли егерей, арендаторов, сборщиков налогов. Они ехали через леса и сады. И везде жители выходили из домов, предлагали угощение, украшали ее лошадь цветами, так что через несколько часов Клер стала похожа на местную жительницу. Она с удовольствием принимала знаки внимания и радостно смеялась вместе с детишками, выходившими поглазеть на нее и осыпавшими ее лошадь веточками мягкого пурпурного вереска.

Но иногда Клер становилось грустно. Гарри был не в лучшем настроении. Он отказывался от угощения, которое им подносили фермеры, а когда дети вышли ему навстречу с цветами, сказал, чтобы они убирались. Клер пыталась смягчить его суровость. Ее отец не очень любил детей, и она видела, что Гарри такой же.

Клер старалась многого не замечать в имении. Конюшни, в которых содержались лошади Гарри, были роскошными, украшенными мрамором и красным деревом, на медных дощечках выгравированы имена лошадей. А вот дома арендаторов мало чем отличались от жилищ крестьян времен нормандского завоевания.

Конечно, она увидела несколько хороших домов. Клер обрадовалась шиферным крышам вместо соломенных, добротным печкам, которые топились не углем, а торфом. Но, разговаривая с арендаторами, Клер многого не понимала. Например, она спрашивала их, что они делают с землей, которую арендуют у Гарри. У ее деда было несколько ферм, которые давали очень неплохой доход. Здесь же она видела пустующие земли, ржавеющие плуги, но не видела, чтобы кто-нибудь работал.

Она спросила Гарри и получила странный ответ: те, кто жили в хороших домах, оказывается, любили животных. Она не могла понять, какое отношение это имеет к возделыванию земли.

Странно обстояло дело и с лесом. Клер знала, что лес требует повседневной заботы. Если ты срубил дерево, посади новое. Ведь деревья растут так долго. Здесь же она видела леса, которые как будто начали вырубать лет двадцать назад и с тех пор не трогали вообще; все заросло мелколесьем. И везде заросли ягодных кустарников.

В ответ на ее вопрос мистер Соренсон сказал, что подлесок и низкие кустики — хорошее убежище для лис и куропаток. Клер призналась, что не знает, как используют в хозяйстве этих животных.

Гарри посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

— Лисы и куропатки — для охоты. Мы не продаем их. Клер поняла, что у Гарри своя логика. Она видела охоту на лис и хорошо знала, что англичане любят охотиться на все, что летает и бегает. Но она никогда не думала, что сельскохозяйственные угодья можно губить из-за охоты.

Утро уже подходило к концу, когда они вернулись. Уставший и раздраженный Гарри пошел завтракать, а Клер отправилась к себе, чтобы переодеться. Она не обращала внимания на ворчание ужасной мисс Роджерс, твердо верившей в порядок, а Клер его постоянно нарушала.

— Уйдите, оставьте меня в покое, — приказала ей Клер. Она повернулась и так посмотрела на служанку, что той ничего другого не оставалось, как уйти.

Клер сидела полуодетая у туалетного столика и смотрела на себя в зеркало. Она все-таки многого не понимала в жизни своего будущего мужа. И не очень хорошо разбиралась в психологии шотландцев.

Она видела голодающих, а поля, которые могли давать хороший урожай, не обрабатывались. Лес тоже не использовался должным образом. Даже ягоды, которые можно было бы продавать, гнили на корню. Клер видела, что лошади живут в лучших условиях, чем люди.

Она опустила голову на руки. Ей были чужды социалистические идеи, она не верила во всеобщее равенство. Клер была внучкой своего богатого деда и считала, что нужно напряженно работать, что тот, кто больше работает, и имеет больше. Но большое состояние — это и большая ответственность. Дед всегда говорил, что главное богатство — рабочие руки, и всегда заботился о своих рабочих. Поэтому у него никогда не было проблем с забастовками и саботажем, с чем постоянно сталкивались другие предприниматели. Очень многие стремились получить работу здесь.

Клер пыталась убедить себя, что Шотландия не Америка. Но когда она видела детей в лохмотьях, то не могла не думать, что по шотландской традиции все малыши — дети главы клана, то есть дети Гарри. А он вел себя совсем не по-отцовски.

Клер старалась не думать о Гарри плохо. Если она любит его (а в этом девушка была уверена), то должна принимать таким, какой он есть.

Она подошла к шкафу, чтобы выбрать платье. А может быть, Гарри не в состоянии вести себя по-другому, его так воспитали. Может быть, Тревельян прав?

Она поговорит с Гарри после ленча. Может быть, он разрешит ей кое-что изменить, когда они поженятся? Не радикальные перемены, очень небольшие. Почему бы не превратить Брэмли в хозяйство, приносящее доход? Наверное, Гарри просто не знает, как этого добиться.

Клер достала из шкафа платье и улыбнулась. Да, наверняка так оно и есть.

— Я хочу знать все, каждое слово, которое она говорила, — сказала Евгения, герцогиня Макаррен, своему младшему сыну.

— Матушка, — обратился к ней Гарри умоляющим тоном, — я уверен, Клер совсем не имела в виду…

— Разреши мне судить о том, что она имела в виду.

— Но она американка. А к ним надо подходить с другой меркой.

Евгения бросила на сына пристальный взгляд.

— Ну, хорошо, — сказал Гарри раздраженно. — Этим утром мы объезжали имение. Чарльз нас сопровождал… Я бы даже сказал, это мы сопровождали его. — Он остановился. — Я не предполагал, что у нас происходит так много интересного. Это не значит, что я хотел бы повторить эту поездку, но было действительно интересно. Должен сказать, что американцы — престранные люди…

— Что она делала?

— Ей, кажется, понравились дети. Все эти замарашки. Она пила молоко из ведер, ко дну которых присох навоз. Не представляю, как можно вынести такое?!

— Надеюсь, когда вы поженитесь, ты не позволишь ей ничего подобного.

Гарри пожал плечами.

— Не думаю, чтобы это имело какое-то значение. Ведь тогда здесь не будет этих грязных нищих…