Рыцарь Шестопер. Новый дом - Федор Соколовский

– То есть вас трое? И все об этом знают? В чем же тогда великая тайна?

– О! В самую точку вопрос! – Колдун оглянулся и, хотя никого не было поблизости, понизил голос. – Весь секрет в том, что мы с братьями постоянно, каждый момент, как бы далеко друг от друга ни находились, ощущаем друг друга. Слышим, что говорим все трое, видим глазами друг друга, переживаем чувства и эмоции. И не смотри на меня с таким ужасом. Я вполне нормальный, умственно полноценный. Ибо всегда остаюсь личностью. Ведь когда-то можно чуточку прикрыть канал поступления информации, и мы это делаем. Например, мне хочется спать, а в это время один мой брат занимается бурным сексом, другой ругается с кем-нибудь. Ну и как тут уснешь? Или один из нас испытывает голод и жуткий холод. Тогда тоже мы приглушаем фон негативных эмоций. Иначе можно рехнуться, как ты понимаешь.

Честно признаваясь самому себе, Василий не понимал. И не верил услышанному. Про раздвоение личности он знал, проходил психологическую подготовку и по таким вопросам. Но что случается «утроение личности», слышал впервые.

Поэтому постарался лихорадочно отыскать основные несуразности в услышанном:

– Тогда зачем ты отправлял баронета с посланием в замок? Раз твой брат все видел и слышал!

– Он находился далеко и доберется в замок только поздней ночью. А старшенький наш вообще за тридевять земель. Возвратится хорошо если через несколько дней. Они оба никак не ждали, что по причине знакомства с тобой я вырвусь из тюрьмы намного раньше запланированной даты.

– А как же женщины? Те, которых ты лечишь. Они что, тоже подчиняются и твоему брату во время «лечебных» процедур?

– Естественно! Они ведь все дают клятву в преданности на крови, а кровь у меня с братьями одна!

– Мм?.. Ну да… Как все просто… – Шокированный рыцарь все равно не мог поверить в подобное. – И что, имеются похожие на ваш случаи?

– Наверняка! Но… это всегда хранят в тайне, и посторонние об этом не знают.

– Ну-ну…

– Зря сомневаешься! – ухмыльнулся гигант, давая отмашку рукой воинам, которые стояли на привратной башне. Тотчас подъемный мост через солидный ров стали опускать. – Вот признайся, ты когда-нибудь слышал о подобном?

– Я? Ха!.. Конечно нет!

– Вот видишь! И никто не слышал. Ибо тайна есть сия, неразглашенная, богами запретная и в кощунстве своем страшная!

При этом в тоне колдуна проскальзывали нотки издевательства, чрезмерного пафоса и неуместного едкого сарказма. А может, он просто сдерживал рвущийся из него смех?

Как бы там ни было и чего там ни слышалось, Грин решил не выказывать своего недовольства. Сказал просто и коротко:

– Хорошо, буду ждать знакомства с твоим братом.

Тем более что они уже въехали во двор, к ним спешили конюхи, чтобы забрать коней, а на крыльцо вывалился довольный и развеселый Бронислав.

– О! А вы чего, решили домой вернуться? Батя ведь в лес умчался на всякий случай, вдруг помощь нужна.

– Нужна, и батя твой как раз вовремя там окажется, – заверил его колдун. – Тем более что этот Марач к пещере кого только не отправил, наврав им с три короба. А так как брат мой ночью прибывает, то мне надо с ним пообщаться перед расставанием и все заботы о нашем Грине на его плечи переложить.

– Ну да, ну да, – поддакивал баронет, в сомнении косясь на Шестопера. – Брат – это дело такое…

Входя в замок, власнеч на ходу успокоил приятеля:

– О том, что у меня два брата и мы едины по сути и по духу, я уже Грину все рассказал. Так что он отныне во все наши тайны посвящен. Осталось только от него ответного хода дождаться, чтобы он рассказал о своих секретах.

И оба уставились на рыцаря как-то странно, излишне требовательно, что ли. Пришлось Василию выкручиваться:

– Не все тайны, связанные со мною, принадлежат мне лично. Так что, друзья, прошу меня извинить, но некоторые секреты моей жизни, деятельности и намерений вы так и не узнаете.

– Ну и ладно, – вдруг покладисто согласился гигант. – Пусть теперь об этом у моего среднего брата голова болит. Ха-ха! Давайте тогда забудем на несколько часов о проблемах и славно попируем! А? Бронислав?

– Так баня топится, а как вас увидел в окно, приказал немедленно столы накрывать! – Баронет самодовольно улыбнулся и добавил: – Здесь все-таки не хутор какой-то затрапезный, здесь баронский замок!

И рыцарь Грин Шестопер, внутри все еще остающийся Василием Райкалиным, осознал своей развитой интуицией, что предстоит бурная пьянка. И не факт, что без оргии обойдется. И только порадовался за свою молодую, здоровую (пока еще!) печень.

Монарх Ярослав Хорфагер больше всего не любил подхалимов. И сразу же независимо от статуса и степени родства причислял льстеца к группе риска – врагам и заговорщикам. Разве что терпел славословия в свой адрес со стороны иностранных дипломатов, высоких гостей из иных стран и от детей младше пяти лет.

Ну как терпел? Правильнее сказать, выдерживал только первый раз. Если какие-нибудь послы или просители сильно доставали панегириками в его честь, попросту отказывал в повторной аудиенции особо приставучим и приторным подхалимам. А попутно давал распоряжение главе ведомства Тайного Погляда: выяснить, отыскать и пресечь преступную деятельность не понравившейся ему личности. Как правило, коварные замыслы отыскивались, и тогда наказание следовало незамедлительно.

Об этом знали или догадывались только наиболее приближенные к трону придворные, несколько высокопоставленных чиновников, жена да парочка друзей еще со времен бурной молодости. Все они, в меру своего понятия и собственных интересов, старались воспользоваться этим не только для личного блага, но порой и для блага других людей, которые, в свою очередь, не жалели средств на подарки, разные подношения и прочие приятные сюрпризы. Потому что – увы! – и сами они не всегда могли сопротивляться низвергаемой на них искусной лести или личной разгорающейся жажде наживы.

Не все, конечно, и не всегда, но…

Что интересно, король знал о таких слабостях своих приближенных и тоже старался этим воспользоваться в меру своей неограниченной власти и невероятных возможностей. И еще он любил провоцировать вспышки гнева, обиды и ревности у своих «советников», доводить их до вспыльчивых высказываний, а то и стравливать между собой в бессмысленной, казалось бы, перепалке.

Наверное, по этой причине Малый Совет всегда проходил живо, непредсказуемо, громко, но результативно. Из семи человек, входящих в Совет, только трое не знали о нелюбви Хорфагера к подхалимажу. Но третий (или первый?) из них с детства не был приучен льстить, потому как являлся наследным принцем. К тому же в свои двадцать пять лет несколько подрастерял уважение к собственному батюшке, считая того несносным консерватором, душителем свобод и технического прогресса, противником полезных для королевства поправок в законодательстве и прочее, прочее, прочее. Да и вообще не раз в лицо заявлял отцу, что тот не умеет управлять государством.