Тайна имения Велл - Кэтрин Чантер

Сестра Амалия обучала меня премудростям богослужения. Она учила меня, как сдерживать дыхание, как избавиться от лишних мыслей, как нараспев произносить слова низким голосом, как ощущать свое тело, как чувствовать землю под ногами, силу в голенях, напряжение в бедрах, которое достигало моего нутра и вызывало пустоту в животе, чувствовать каждый вдох и выдох, напряжение мышц шеи, тянущей голову к небу, а глаза – по направлению к солнцу. Повторяя нараспев слова песнопения, я ощущала растущее во мне чувство облегчения, которое с каждым разом становилось все сильнее и сильнее. Всякий раз, возвращаясь домой, я ощущала себя все свободнее, возможно, даже легкомысленнее. Но ощущение легкости – это еще не все. Так сказала мне сестра Амалия однажды вечером, когда песнопения смолкли. Теперь мы перешли к новому, незнакомому аспекту богослужения.

– Узрите! Посмотрите на эту женщину, которую благословил Господь.

Сестра Амалия смотрела даже не на меня, а как бы сквозь меня. Все сестры пали на колени, а затем распростерлись ниц, касаясь руками земли перед собой.

– Узрите! Посмотрите на эту женщину, которую благословил Господь. Посмотрите на эту женщину, которая станет пятой. – Амалия взяла шкатулку с алтаря и приподняла крышку. – Узрите Розу Иерихона!

Я ощутила, как великое напряжение охватывает все мое естество. У меня перехватило дыхание. Я закачалась, словно молоденькое деревцо под всесокрушающим ураганом их веры, и упала на землю. Когда я наконец поднялась, то меня шатало от слабости. Сестра Амалия меня поддержала. Я ощутила в душе умиротворение. Впервые за прошедший год я поняла, что смогу остаться жить в Велле.

Сестра Амалия постоянно повышала ставки. Когда мы читали вместе, то разговаривали с ней, отвечали на ее вопросы и вслух размышляли над ее толкованиями. Когда сестры Амалии с нами не было, мы то и дело ее обсуждали. Все мы были согласны с тем, что она очень «жизнеутверждающая» женщина. Если же я оказывалась с сестрой Амалией наедине, мы вместе гуляли и разговаривали, в то время как сестры готовили ужин или подметали в автофургонах. В такие моменты она становилась просто неотразимой.

– Как вы себе представляете свое будущее с Марком? – однажды спросила она.

Мы шли по колее, оставленной трактором. Стебельки озимой пшеницы, пробиваясь из земли, щекотали босые ступни наших ног.

– Вы похожи на это растение, Рут. – Сестра Амалия нагнулась и сорвала один из молоденьких стебельков. – Люди такие же слабые и предрасположены к болезням, как эта пшеница.

Я ее не понимала.

– Вы его боитесь? – спросила она.

– Нет, конечно же нет! Сейчас Марк находится в состоянии постоянного стресса, это правда. Он немного раздражительный, но с какой стати мне его бояться?

Сестра Амалия молчанием выразила свое недоверие, а затем продолжила:

– Марк уедет отсюда со временем. Он должен уехать. Я волнуюсь о том, что же останется после него. Он заберет все, что захочет, и почти ничего после себя не оставит.

Женщина переломила стебелек пополам. Тот выпал из ее рук.

– Вы ошибаетесь, – возразила я. – Это я хочу уехать, а Марк, наоборот, желает здесь остаться.

Даже произнося это, я понимала, что немного кривлю душой.

Тропинка между полями сужалась. Мы продолжали идти: Амалия – впереди, я – сзади. Мы дошли до лесного ручья, протекающего по границе владений Велла. Даже он в последнее время обмелел, а местами высох. Все из-за того, что уже неделю, возможно, немного дольше, над Веллом не выпадали дожди. Я, признаться, принялась даже подумывать о том, не добралась ли засуха наконец и до нас. Думала ли я об этом с затаенной надеждой? Быть может. Сейчас трудно точно вспомнить, что я чувствовала тогда. Как бы там ни было, а кустарник на берегу ручья поражал буйством зелени, во мху виднелись цветы душистой фиалки и кукушкиного цвета, а ветви кустов шиповника переплетались с ветвями боярышника. Амалия вела себя так, словно все это принадлежало ей, словно она все здесь хорошо успела узнать.

– Вот ястреб летит! – воскликнула женщина, указывая куда-то в небо.

– Это не ястреб, – поправила я ее, возвращая права на мой мир. – Это козодой, птица еще более редкая. Марк когда-то показал мне козодоя. Мы потом следили за его полетом. Издалека он похож на ястреба, но обратите внимание, как он летит: взмахивает крыльями и парит, взмахивает крыльями и парит… Уже улетел.

– От козодоя жди беды, – заявила Амалия. – Согласно поверьям, он проникает в дома людей и крадет у них самое дорогое. У коз пропадает молоко, поэтому этих птиц и называют козодоями. А еще, – палец женщины теперь указывал на ограду позади ивы, – этот крапивник.

– Я без труда узнаю крапивника, когда вижу, – ответила я.

– Ну а что вы видите, смотря на крапивника? – спросила она, но, не дождавшись моего ответа, продолжила: – Люди говорят, что именно эта птица выдала своим пением святого Стефана[22]. Именно поэтому люди забивают камнями всякого крапивника, которого встретят на своем пути двадцать шестого декабря.

– Ужасно. Я этого не знала, – сказала я, а затем довольно зло произнесла: – Такими рассказами вы точно спугнете птичку.

Амалия меня не слушала.

– Но знаете, кого я вижу, глядя на крапивника? Я вижу наделенную божьей искрой птицу, короля птиц, посланника между нашим миром и миром нашей Матери.

– Я слышала, что моряки брали с собой перья крапивника в качестве талисмана, чтобы не утонуть в море, – сказала я.

– Велл полон посланий и предостережений, – говорила тем временем сестра Амалия. – Вам следует научиться их распознавать. Крапивник предупредил меня насчет Марка.

Пришло мое время задавать ей вопросы.

– Так расскажите мне о них. Что вас так тревожит в поведении Марка?

– Он подрывает ваш дух.

Вот только я не чувствовала ничего похожего. Если уж начистоту, то мой муж почти полностью скрылся для меня за облаками. Марк ничего от меня теперь не хотел, а вот сестра Амалия, напротив, с каждым днем становилась все более требовательной. Впервые мне в голову пришла мысль, что она, возможно, по-своему меня ревнует. Я сказала ей, что теперь на многое смотрю по-другому.

– Расскажите мне обо всем, – попросила сестра Амалия. – Господь разговаривает со мной посредством вас, Рут. Я назову вас моей маленькой крапивницей. Я вас внимательно выслушаю.

– В наших отношениях, моих и Марка, есть свои проблемы. Этого отрицать не стоит, но вы должны понять, насколько трудно нам всем здесь приходится. Со стороны моего мужа можно принять за вздорного ограниченного человека, но это не так. Он вдумчивый человек, говорит, что сама по себе наука не в силах все объяснить. Он это признает. Марк ни разу огульно не отрицал то, во что вы верите. Он говорит…