К дзену на шпильках. Как создать новую жизнь и дело мечты с нуля - Елизавета Бабанова

В моем случае: альтернативные инвестиции, а если еще конкретнее – хедж-фонды.

Здесь логика была простая и меркантильная.

a. Во-первых, там были самые высокие зарплаты во всей индустрии. Если в среднем финансовый аналитик, работающий в корпорации, стартовал с $30 000 в год, мог получать надбавку $5 000 ежегодно и через лет 10 зарабатывать $80 000, то в хедж-фонде можно было стартовать чуть выше и уже через три года зарабатывать от $100 000, а через пять – от $1 000 000.

b. Во-вторых, альтернативные инвестиции – элита финансовой индустрии. Хедж-фонды привлекали самые острые умы и создавали самых влиятельных финансистов.

c. В-третьих, там было крутое окружение. Минимальная инвестиция от 1 млн долларов, встречи с клиентами, шикарные конференции и путешествия in style.

Я была настроена на финансового аналитика, но Майкл сомневался. Он считал, что для финансового аналитика я слишком общительна и что crunching numbers[22] каждый день погубит мою любовь к жизни. Он считал, что мне нужно что-то, где у меня будет общение с людьми. Я все еще сомневалась, и, чтобы помочь мне определиться, Майкл устроил мне «день открытых дверей» в «Карлсон Кэпитал». Я провела по несколько часов с его друзьями из разных департаментов и погрузилась в их рабочие процессы. Майкл оказался прав. Уже несколько часов бегущих цифр, как в фильме «Матрица», вызвали у меня головокружение. Было решено: я иду в отдел маркетинга.

Здесь была небольшая проблема: я не была ничьей родственницей и у меня не было диплома Ivy League school[23]. А это два самых надежных способа попасть в финансовую элиту. Более того, я была в толпе только что закончивших вузы эмигрантов.

Когда Майкл понял, что для первого впечатления моих знаний хватит, он пошел к своему боссу, Ричарду, сокращенно его звали Рич, и попросил организовать мне серию собеседований. Просто чтобы вы понимали всю сложность ситуации: хедж-фонды практически никогда не публикуют вакансии в открытом доступе.

Рич знал о таких вакансиях и направил меня на три интервью. Одна компания была в Форт-Уорте – начинающий хедж-фонд с инвестиционным капиталом в $ 150 млн, и две – в Калифорнии. Самое изнуряющее интервью было как раз в Техасе, оно длилось 5 часов.

Я волновалась и готовилась к каждой встрече так, как будто это был мой единственный шанс. А через неделю, ко мне пришло 4 сообщения. Все компании предлагали мне работу.

Бинго!

Мама прислала мне хрустальные бокалы ручной работы, и с этими подношениями мы с Майклом отправились в гости к Ричу. Дом Ричарда находился в самом дорогом районе Далласа.

Рич пригласил нас на ужин со своей женой отпраздновать эти предложения в роскошный итальянский ресторан высокой кухни, где владелец был его близким другом. Когда мы сели и нам налили вино, я попросила слово.

«Дорогой Ричард, – начала я. – Я благодарю вас за то, что дали мне такой шанс, что поверили в меня, и я благодарна, что все компании по вашей рекомендации предложили мне работу». По крайней мере, за три предложения отвечал он, за четвертое – мой другой опекун.

Но он вдруг строго посмотрел на меня и сказал: «Лиза, если ты думаешь, что я сделал что-то, чтобы они тебя взяли, что я как-то на них влиял, то это не так. Я всего лишь открыл тебе дверь, а вошла ты в эту дверь сама. Это ты произвела на них впечатление и это тебе они предложили работу. Моя роль здесь минимальна. Помни об этом».

Мой ментор Майкл улыбался до ушей. Он был счастлив за меня.

– Какой вариант ты выберешь? – спросил меня Рич.

– Наверное, Калифорнию. Калифорнийский хедж-фонд предлагал мне $50 000 в год плюс $5 000 на переезд. И еще годовой бонус за хорошую работу. Это было самое лучшее предложение. И это была Южная Калифорния – моя мечта.

– Хммм, – вздохнул биг-босс.

– А что вы думаете? Какой лучший?

– Я думаю, тебе стоит пойти в Крестлайн. Это стартап, и там ты сможешь гораздо быстрее всему научиться и проявить себя.

Это было непростое для меня решение. Я очень хотела в Лос-Анджелес, но я прислушалась к Ричу.

– Я останусь здесь, – ответила я. – Иду в Крестлайн.

– Я так счастлив, – возбужденно сказал мой ментор.

– Нам надо отпраздновать, – воскликнула я. – Russian party[24]!

– Точно! Я так давно не был на вечеринке.

– Тогда пятница.

– С меня напитки, – сказал Майкл, и на этом мы попрощались.

Я приготовила грибы в чесночном соусе, отбивные, салат из свеклы и орехов, запеченную картошку с укропом, а Майкл привез банку черной и красной икры, две бутылки шампанского и две водки. На ЧЕТВЕРЫХ человек. Так, между тостами по кругу, которых было штук 115, моими песнями под гитару, отбивными и птичьим молоком, мы закрыли проект «устройство Лизы на работу».

Синтия после того, как мы отскребли ее от пола и уложили в постель, приходила в себя три дня. И, насколько мне известно, следующие 20 лет к водке не прикасалась.

В следующий понедельник, закрыв дверь за студенчеством, за доктором наук и за тренером, и (пока) за Калифорнией, я вошла в свою новую жизнь.

А спустя неделю Майкл попросил меня стать его девушкой.

P.S. Как интересно устроены нити судьбы.

Попала бы я к Синтии, если бы тренер не порвал со мной? Конечно, нет. Был бы у меня другой шанс попасть в американскую финансовую элиту? Очень маловероятно. У Луиса даже близко не было таких связей, как у Синтии и Майкла. И Рич не взялся бы мне помогать, если бы Майкл не был его подопечным.

А еще, если бы TWU не обязало меня продлить обучение, у меня не появилось бы этого дополнительного времени для поиска работы.

Все эти нити я увижу гораздо позже, когда мои раны заживут. А на тот момент я шла вперед и твердила себе: «Когда одна дверь закрывается, открывается новая».

P.P.S. Ну а если вы не видите открытые двери, ищите открытые окна!

Многие в России ошибочно считают, что у нас все решается по блату, а на Западе по заслугам. Это не так.

За первые шесть лет в Америке я убедилась: какие бы у меня ни были заслуги, всем на них наплевать, если я не умею выстраивать отношения с людьми. Эмоциональный интеллект на Западе – наше все.