Пепел и перо - Рэйчел Кейн

тем больше начнет напоказ требовать для своего народа. – Это была правда, однако Джесс подумал, что было в выражении лица Вульфа что-то еще, в том, как он избегает смотреть Джессу в глаза, что подсказывает, что дело тут не только в этом. Вульф затеял свою игру. Снова.

– Что ж, можем успеть и завтра, – сказал Томас. – Если вы уверены, что время подходящее.

– Он уверен, – сказал Санти и легонько, но уверенно кивнул. – А теперь я лучше пойду и отдохну.

Им приходилось разговаривать немного отвлеченно из-за стражницы, сидящей в углу. В отличие от Дивелла она глядела в оба.

– Да, – сказал Вульф. – Пойдем, Ник. Пусть они работают.

Томас снова нацепил свои самодельные защитные очки и молча отвернулся к кузнице, однако Джесс молча наблюдал, как Вульф помогает Санти подняться на ноги. Слабость капитана его пугала. «Завтра слишком рано». Однако были причины на то, чтобы Вульф желал распределить время именно таким образом, и Джесс чувствовал, как его плохое предчувствие медленно усиливается, обращаясь в страх.

Завтра все изменится.

На ужин им тем вечером ничего не досталось. Стражники тоже ничего не получили и сказали, едва сдерживая гнев, что в качестве мер предосторожности на случай ненастной погоды рацион урезали. В настоящее время будут есть только больные, пожилые и малые дети.

Было ужасно поздно, когда Джесс, покачиваясь и едва держась на ногах, добрался до своей койки, но зато буквы были вырезаны, формы отлиты, а металл залит. Теперь у них было два аккуратненьких ряда букв и цифр на английском и греческом, а мышцы у Джесса болели так, словно их облили греческим огнем. Он спал беспробудным сном, позабыв обо всем на несколько часов, прежде чем что-то – не был уверен, что именно, – заставило его очнуться и вернуться в мир. Когда Джесс попытался сесть, его горячие, больные мышцы напряглись, точно обратившись в камень, и двигаться не хотелось вообще.

Рядом стояла Морган, глядя на него сверху вниз, и Джесс собрался с мыслями достаточно, чтобы ее узнать. Он также увидел жуткое изнеможение, запечатленное на ее лице. Морган опустилась и села на пол, уперевшись спиной в край его койки, когда он не встал.

– Боже, – прошептал Джесс и сел. – Что случилось?

– Не надо, – прошептала она в ответ. – Пожалуйста. – Руки у нее продолжили дрожать даже после того, как она положила их на колени. Джесс увидел слезы, бледно поблескивающие в ее глазах. Снаружи зарождался алый рассвет, и свет должен бы был придать Морган румянца, однако из-за него она выглядела лишь еще более разбитой. – Я должна была это сделать. Должна. Но плата, ох, Джесс…

– Морган, что ты сделала? – Она лишь покачала головой, и Джесс понял, что она не скажет. Не сейчас. Она вся дрожала, точно в конвульсиях, что заставляло Джесса тревожиться еще сильнее. – Ты вообще спала? – спросил он. Она снова покачала головой. Кожа ее казалась очень холодной. Ледяной. – Ты замерзла. Иди сюда.

– Мне нужно, чтобы ты доделал со мной Кодекс. У нас нет больше времени. Пожалуйста.

– После того, как ты согреешься, – сказал Джесс и развернул одеяло. – Морган, пожалуйста. Залезай.

Она колебалась, однако потом залезла в кровать рядом с ним. Джесс подвинулся, освобождая ей место, и Морган прильнула к нему, пока он укутывал ее дрожащее тело одеялом.

– Так лучше, – сказала она Джессу тихонько. – Я просто так замерзла.

Джесс обнял ее и притянул ближе – не для того, чтобы поцеловать, а просто чтобы согреть, и почувствовал, как она, вздрогнув еще раз, затем выдохнула с облегчением. Джесс чувствовал кости у нее под кожей. Морган очень похудела. Чем бы она ни занималась, что бы ее так ни напугало… это поглощало ее, точно море, бесследно смывающее песок.

Морган сжимала что-то в руке, и эта вещь оказалась зажата между ними. Джесс узнал форму: книга. Кодекс, который Морган сшивала, со сценарием скрывателя, записанным и спрятанным под форзацем. Оставалось лишь вдохнуть в него частичку энергии Морган, чтобы оживить.

– Морган, ты слишком слаба сейчас для работы. Тебе необходимо отдохнуть. Мы придумаем что-нибудь другое, – сказал ей Джесс. – Я не собираюсь смотреть, как ты сгораешь ради нас. – Джесс сделал единственное, что мог придумать: поцеловал ее и попытался тем самым без слов сказать, сколь много она для него значит.

Мир Джесса сузился до вкуса ее рта, до шелковистого прикосновения ее губ, до нежного напряжения, с которым ее руки держались за его спину. Сумрак добавлял таинственности, когда Джесс провел ладонями по ее рукам, ее талии и бедрам, вырисовывая ее силуэт во тьме. В этот предрассветный, тихий час Морган единственная была для него сейчас реальной – и все его чувства увлеклись тем, чтобы запомнить ее запах, вкус и прикосновение. Запомнить то, как ее негромкое дыхание ощущается на его коже. Ничего не видя во мраке, Джесс понял, что все остальные чувства обостряются и оживают, точно это некая опасная магия.

А затем Морган отстранилась от поцелуя и прошептала:

– Прости, но выбора нет.

Джесс почувствовал боль от острого укола в руку. Перед глазами на миг заплясали красные пятна, а потом на руках Морган появилось свечение, и Джесс увидел толстую иглу в ее руках, с которой упала одна-единственная капля его крови.

Джесс смотрел, как алая капля трепещет в нарастающем золотом свечении квинтэссенции Морган, а потом капля сорвалась прямо в свет, поблескивая белым, пока летела. Капля растеклась ярко-красным пятном, а затем впиталась в бумагу, не оставив после себя ни следа.

Джесс оказался достаточно близко, чтобы почувствовать, чего стоила Морган ее работа. Она задрожала всем телом. Те крупицы тепла, которые она получила от Джесса, растворились, будто бы ее сунули в ледяную воду, а глаза… глаза стали как у мертвеца на миг, расфокусированные, как у трупа, плывущего по волнам той самой ледяной воды. Затем Морган моргнула и пришла в себя, и золотистое свечение вокруг ее рук померкло… однако Джесс успел заметить черные нити, точно пронизывающие этот свет, пульсирующие, как вены. Как гниль.

– Вот, – прошептала Морган и устало опустила голову Джессу на грудь. – Возьми его. Используй. Времени больше нет, Джесс. Пожалуйста. Ты должен найти нам помощь, нам необходимо выбраться отсюда.

Джессу становилось больно от нескрываемого отчаяния в голосе Морган. Он сделал вдох и крепко обнял ее на мгновение, прежде чем сесть и вылезти из постели. Он удостоверился, что Морган как следует укутана в одеяло, и она показалась ему очень-очень маленькой в кровати. Разбитой и уязвимой.

Несмотря на спешку, Джессу пришлось сделать пару прихрамывающих