Крик филина - Валерий Георгиевич Шарапов

в окно, огляделся и, коротко взмахнувшись, кинул в ворону мелким камешком. Напуганная птица тяжело взлетела с насиженного места и, шумно рассекая упругий воздух черными большими крыльями, полетела прочь.

– То-то, – сказал с облегчением Копылов и тотчас поспешно присел на корточки, спрятавшись за подоконником. Оглянувшись на товарищей, тихо сказал одними губами: – Какой-то фраерок приближается со стороны Советской улицы. Не иначе, бандиты разведку послали.

Выждав немного, Копылов с осторожностью поднялся. Высунув обнаженную голову так, что над обшарпанным подоконником виднелись одни его потемневшие от волнения глаза, капитан стал пристально наблюдать за незнакомцем.

Если бы на месте Макара был Журавлев, он сразу бы угадал в «фраерке» бандита по кличке Сиплый. Но Копылов этого не знал и мог только предполагать, что парень этот не просто гуляет, а находится здесь по поручению своего главаря.

Интуиция Макара не подвела: Сиплый вел себя настолько беспечно и с такой напускной раскованностью, что через минуту ни у самого Копылова, ни у его товарищей не осталось и капли сомнения, что это бандитский соглядатай.

На подходе к сберкассе Сиплый поднял камешек, не спеша, зорко огляделся и запустил его в стену дома, расположенного на противоположной стороне улицы, где затаились оперативники. Затем как бы мимоходом взглянул на зарешеченное окно сберкассы, про себя отметив, что в зале никого, кроме маячившей в глубине приземистой фигуры сторожа. На месте и огромный амбарный замок на металлической двери.

Возле самого входа у него неожиданно развязался белый шнурок на желтых модных штиблетах. Сиплый неторопливо нагнулся, делая вид, что завязывает его, на самом деле исподлобья внимательно оглядел прилегающую местность. Потом прежней ленивой походкой двинулся дальше. Но не сделал он и нескольких шагов, как ему вдруг неожиданно захотелось курить. Он вынул из широких диагоналевых брюк пачку «Беломора», прикурил, все так же продолжая бросать косые взгляды по сторонам, блаженно пыхнул сизым облаком дыма и уже более уверенно направился дальше по своему маршруту. Через квартал он еще раз быстро обернулся и, тягуче проскрипев покосившейся калиткой, окончательно скрылся в подворотне.

– Ушел, – облегченно произнес Копылов и вытер выступивший от волнения пот на лбу. – Сейчас доложит своим, что все в порядке, и с минуту на минуту жди непрошеных гостей.

– Они будут ждать, когда сберкасса откроется, – не согласился с ним Мачехин, упрямо вглядываясь сквозь потрескавшееся стекло в утреннюю рябь; там, на улице, уже появились немногочисленные прохожие. – Кстати, вон и первые сотрудники подходят. Сейчас и сам Жданов собственной персоной заявится.

И действительно, буквально через минуту ко входу на черной легковой машине подъехал пунктуальный заведующий сберкассой. Шумно отдуваясь и пыхтя, он выбрался из просторного салона; прижимая обеими руками к груди коричневый портфель, уверенно засеменил к входным дверям. От волнения не попадая ключом в замочную скважину, он с натянутой улыбкой на полном лице обернулся через плечо и откровенно точно туда, где в засаде со своими людьми сидел Копылов.

– Дурак! – зло пробормотал Семенов, наблюдавший за обстановкой из крошечного полукруглого окошка, расположенного над дверной аркой. – Всю операцию завалит. Идиот!

Отомкнув трясущимися руками тяжелый замок, Жданов громко постучал в дверь и осевшим, должно быть, от страха голосом крикнул:

– Курапов, открывай!

С той стороны громыхнул железный засов, дверь распахнулась, и Жданов с завидной для своей комплекции скоростью юркнул внутрь помещения. За ним, толпясь перед входом, потянулись сотрудники. Дверь закрылась, машина уехала.

Теплый воздух понемногу наполнился городскими звуками: сигналили автомобили, время от времени раздавались пронзительные свистки постовых, радостно звенели велосипедные звонки.

– Скоро объявятся, – с удовлетворением произнес Семенов. Он вынул из кобуры пистолет, привычно проверил обойму и, прислонившись к стене, приготовился к действию. – Прямо заждался я этого момента. Иная невеста так своего жениха не ждет.

В это самое время совсем некстати к сберкассе подкатил мотоцикл с коляской. В люльке сидела миловидная стройная девушка в алой косынке. По дороге тщательно забранные под косынку волосы слегка растрепались, выбившийся светлый локон упал на ее круглое симпатичное лицо. Легким, почти неуловимым движением руки она убрала его с лица, взглянула на сопровождавших ее молодых ребят.

– Мальчики, сидите здесь, – приказала она со смехом и погрозила им пальчиком, – я скоро вернусь.

– Слушаюсь! – по-военному четко козырнул один из сопровождавших девушку-кассира, молодой парень в летном шлеме. Судя по тому, что он был в рабочей спецовке и кирзовых сапогах, его в срочном порядке оторвали от токарного станка или от слесарного верстака.

Ухмыльнувшись во все свое конопатое, темное от загара лицо, водитель еще пару раз газанул, довольно глядя на кассиршу, рисуясь перед ней своей властью над техникой, и заглушил мотор.

Девушка вошла в здание, а ее спутники, переместившись под развесистый тополь, закурили, о чем-то негромко беседуя.

– Принесла их нелегкая, – недовольно проговорил Копылов, торопливо окидывая улицу тревожным взглядом. – Не могли потерпеть до обеда, как все нормальные люди. Сейчас начнет упрашивать Жданова, чтобы ей разрешили получить деньги вне графика. Ну что за народ! – воскликнул он и с досадой поморщился: – Никакого понятия.

– Может, обойдется, успеют уехать, – предположил Семенов, но как-то неуверенно, понимая, что налетчики могут нагрянуть в любую минуту. – Теперь-то чего об этом говорить.

– Дай-то бог, – приглушенно отозвался из своего угла Фетисов, в волнении поглаживая телефонную трубку. – А то из-за таких вот нетерпелок перестреляют их бандиты. Тут на нас надежда плохая.

– Умеешь ты, Фетисов, успокоить, – негромко ответил на его унылую реплику Семенов, осторожно выглянул в оконный проем и тотчас отшатнулся назад. – Кажется, едут…

Со стороны глухого переулка показалась полуторка, оборудованная под перевозку хлебобулочных изделий. На ее боку еще издали можно было легко прочитать синюю надпись крупными буквами: «ХЛЕБ». Отрывисто урча мотором, выбрасывая серые клубы выхлопного дыма, машина зловеще приближалась.

Она остановилась точно напротив входных дверей сберкассы, заслонив собой беззаботно куривших мотоциклистов. Резко распахнулась дверь деревянной будки, и оттуда проворно выпрыгнули пятеро бандитов; из тесной кабины, негромко давая указания и размахивая револьвером, вышел еще один. Несмотря на утреннюю жару, он был одет в длиннополое пальто с поднятым воротником, как будто бандит хворал лихорадкой.

Трое налетчиков были вооружены трофейными немецкими автоматами, у двоих в руках были «наганы». Глухо хлопнула входная дверь, потом наступила зловещая тишина, нарушаемая мерным звуком работающего мотора хлебовозки.

– Фетисов, – Копылов спешно обернулся к телефонисту, – передай Ханину, чтобы немедленно выступал! Пускай окружают здание сберкассы, чтобы ни один бандит не смог ускользнуть!

Он рывком вытянул из кобуры пистолет, коротким движением передернул затвор и, бросив на Семенова и Мачехина суровый взгляд, скомандовал:

– За мной!

Сильным ударом ноги Копылов выбил раму и выпрыгнул в окно. Следом