Европейское турне Кирилла Петровича - Михаил Александрович Елисеев

подошёл к окну и отодвинул занавеску. Та-ак, а что у нас здесь? Тоже балкон.

– «Вот ведь садовая моя голова! – он хлопнул себя по лбу, – Можно было не красться по коридору к соседу, а просто пройти к нему по балкону!»

Кирилл Петрович открыл застеклённую дверь и вышел наружу.

Да, так и есть – точно такой же общий балкончик, соединяющий два соседних номера – тридцать пятый и тридцать шестой. Здесь также на полу стояли две небольшие кадки с растущими в них цветами. Внимание Кирилла привлекли не цветы как таковые, а то, что лежало за ними. Две кадки стояли слишком тесно друг к другу, прижимая некий предмет к парапету, тем самым закрывая его и от глаз прохожих с улицы, и от хозяев гостиничного номера.

Может быть, это оно и есть? То, что он так долго искал?

Кирилл присел на корточки и потянул одну из кадок на себя, отодвинув её от ограждения. Увиденное потрясло его.

Это была сумка – большая кожаная сумка с позолоченным рамочным замком. Точно такую же сумку Кирилл видел всё это время в руках своего напарника – Питера! Неужели это его сумка? Да быть такого не может! Ведь Кирилл только сегодня видел её у Мьервиля в номере. Да и какой смысл прятать свою сумку так далеко от своего номера?

– «Но может у Питера была не одна сумка, а две? Я вполне могу поверить в то, что он сразу купил две сумки в одном мужском салоне. Не так уж и сложно вложить одну из них внутрь другой и положить туда свои вещи. И пока передо мной Питер носит полупустую сумку с минимумом вещей, вторая – с теми предметами, которые он не хотел показывать мне – преспокойно лежала здесь, дожидаясь своего часа!»

Мужчина задумался.

– «Слишком запутанно. Питер – человек прямолинейный. Он не стал бы так мудрить. Да и велик риск того, что эту сумку найдут чужие люди, – он растрепал себе волосы на голове, – Первым делом потом надо будет проверить сумку Питера».

Он подтянул сумку к себе, попутно отметив, что она была тяжеловатой, и раскрыл раму замка.

Вот оно! ВОТ ОНО!!! На самом дне лежала скомканная чёрная ткань, которая являлась плащом с капюшоном. Тут же покоились большие гогглы и нечто, напоминающее маску с приделанной к ней латунной нижней челюстью. Пара перчаток с приделанными напальчниками из железа, на концах которых поблёскивали острия. А сверху… сверху лежали два сапога со множеством ремешков и железными штырями, на подошвах которых оказались те самые толстые пружины с резиновыми набойками. Общая конструкция напоминала короткие ходули, соединённые с сапогами.

Невероятная удача? Или кто-то таким образом пожелал подставить двух господ, занимающих два соседних номера – Норберта Шервуда и Джона Клиффорда?

Первым порывом Кирилла было забрать эту сумку к себе в номер и… и что? Предоставить её баронессе Мьервиль как доказательство? Но доказательство чего? К тому же она может заподозрить неладное и потребовать продемонстрировать принцип действия этого механизма. А он не готов к тому, чтобы переломать себе ноги, если он вдруг не закрепит какой-то ремешок на сапоге.

Сроки пари уже совсем скоро истекут, а Кирилл, как он уже говорил раньше, не успеет вычислить преступника – его надо поймать лично!

Кирилл тяжело вздохнул. Господи, как всё сложно! Казалось бы, вот оно! Бери-не хочу! Но здесь такой принцип не сработает…

– «Если я заберу сумку, то ничего этим не добьюсь. Этот человек просто-напросто сделает себе новый костюм и сапоги с пружинами и продолжит терроризировать Англию. Что же делать?»

Он услышал шаги на улице, и приподнял голову над парапетом балкона – люди начинали возвращаться с представления, делясь между собой впечатлениями.

– «О-о, как же долго я тут сижу?»

Кирилл Петрович встал и в последний раз взглянул на сумку.

– «Нет, я ничего не буду делать с этим».

Он вернул на место сумку и кадку, вернулся в комнату, а затем и в коридор. Почти в это же время по лестнице поднялись Норберт и барон.

– Сегодня вас почему-то не было на представлении, – ехидно заметил юноша.

– У меня здесь были свои дела, – ответил Кирилл. – Не всё же мне на цирковых акробаток заглядываться.

Норберт пристально посмотрел на него, слегка нахмурившись. Затем пожал плечами и скрылся за дверью. Барон Клиффорд прошёл мимо него, не проронив ни слова и даже не взглянув.

В этот вечер прогулки по ночному городу не дали никаких результатов. И в следующий тоже…

Утром двадцать восьмого июня Питер явился пред очи Кирилла Петровича с лицом, покрытым неглубокими царапинами. Юноша сбивчиво рассказал о появлении посреди улицы тёмной фигуры, которая набросилась на него и будто бы попыталась задушить, однако он дал отпор. Тогда таинственный незнакомец провёл своей холодной рукой по его лицу и скрылся в подворотне, высоко подпрыгивая.

– Я даже не сразу заметил, что он поранил мне щёку. Настолько острыми были его когти!

– Вот и на вашу долю выпала встреча с нашим призраком, – рассмеялся мужчина, – Что с вами? Вы ведь хотели этого? Вы жаждали приключений.

– Я… это было… действительно страшно… – юноша даже заикался от страха, – …не понимаю, как вы тогда… когда ОНО напало на вас…

Кирилл обнял его рукой за плечи:

– Сейчас вы пойдёте к себе и промоете рану. Я скажу прислуге, чтобы вам принесли чай – вы выпьете и ляжете спать, понятно?

– Я… да, хорошо, – согласился Питер.

Когда дверь за ним захлопнулась, Кирилл сел в кресло.

Можно ли верить молодому Мьервилю? Вполне возможно, что он таким образом пытается отвести от себя подозрения. Что ему стоило взять свою перчатку с накладными железными когтями и оцарапать самого себя? А потом явиться и рассказать эту историю? Начал ли он догадываться о том, что из помощника он превратился в одного из подозреваемых?

Но если рассказанное им – правда, тогда его версия рушится, как карточный домик. Да и сумка на чужом балконе не вязалась с этой версией.

Времени снова вычислять Джека у него практически не осталось. Единственный вариант – поймать его с поличным…

После происшествия с Питером прошло более недели. Наступило такое затишье, что Кирилл начал бояться того, будто он спугнул Джека-Попрыгуна и тот решил завязать со своими делишками. Он со своим напарником даже сумел выкроить время и посетить-таки Хрустальный дворец, о чём ни разу не пожалел.

Но отсутствие призрачного хулигана оказалось всего лишь затишьем перед бурей.

Сама буря разразилась вечером пятого июля, всего лишь за