Без штанов – но в шляпе - Дарья Калинина

– И не знаете, о ком может идти речь?

– Михаил упоминал о своем отце, но тот давно умер. Да и возраст не подходит. Этот мужчина – ровесник Михаила или около того.

Но больше Настя ничего сказать следователю не могла. И тот, не скрывая своего разочарования, был вынужден ее отпустить. Напоследок, уже попрощавшись с Настей, он задержал у себя Киру:

– Скажите, почему вы упомянули о братьях покойного?

– Так, к слову пришлось, – не моргнув глазом ответила Кира.

И не обращая внимания на его пытливый взгляд, вышла из кабинета. Вот еще, будет она с ним разговаривать! Начнешь делиться со следствием своими наработками, сама под подозрением окажешься. В принципе, Кира была довольна своим визитом к следователю, ведь напоследок ей удалось стянуть со стола фотографии братьев Михаила. И к тому же она успела взглянуть на фоторобот подозреваемого мужчины. Ну, и на том спасибо.

С фоторобота смотрело лицо человека с тонкими, Кира бы даже сказала, миловидными чертами лица. Никогда в жизни Кира бы не заподозрила в этом человеке преступника, тем более жестокого убийцу. А с другой стороны, знает она, как в полиции составляют фотороботы. Вот и на Ларису у них фоторобот имеется, а вся вина последней в том, что она оказалась не в то время не в том месте.

«Прямо камень с души свалился, – порадовалась про себя Кира. – Теперь Лариса хоть не одна числится у полиции в подозреваемых».

Компанию Ларисе нынче составил неизвестный сухощавый мужчина. Интересно, кто он такой?

Выйдя от следователя, Кира быстро попрощалась с Настей и, не слушая ее благодарностей, кинулась бежать. С Настей все будет в полном порядке. Щеки ее вновь порозовели, в глазах появился свет, а руки перестали быть холодными и влажными. Настя уже поняла, что ей и ее семейному благополучию ничто не грозит.

– Кто бы ни стрелял в Михаила – это не мой муж. Он у меня высокий и подтянутый. Его кузнечиком никак не назовешь.

Закончив дела с Настей, сыщица тут же перезвонила Лесе. Но телефон подруги был выключен. Раздраженная Кира перезвонила Лисице. То же самое. Обозлившись на своих друзей, Кира вытащила из сумки фотографии Григория и Федора, которые пусть и помимо своей воли, но все же предоставил ей следователь, и уставилась на них. Кира пыталась понять, могли ли братья Михаила стать его убийцами.

Конечно, сами фотографии оставляли желать лучшего. Это были те фото, которые вклеивают в паспорта. А на них люди редко бывают похожими на самих себя. Но за неимением лучшего…

– Я бы не назвала ни Федора, ни Гришу – кузнечиками, – пробормотала Кира. – И на того типа, фоторобот которого есть у полицейских, они тоже не похожи.

Она еще раз позвонила Лесе и Лисице, а затем, раздосадованная молчанием своих друзей, отправилась к дому Михаила. Если следователю Смелому удалось найти соседей-свидетелей, которые припомнили Кузнечика, то и Кире это удастся! Она покажет им фотографии братьев Михаила, а свидетели скажут, приходили или не приходили эти двое в вечер убийства к потерпевшему.

Между тем Леся и Лисица выключили свои телефоны совсем не из вредности и не по собственному желанию. Шифровальщик Викентий, которого Лисица разрисовывал в таких ярких красках, при ближайшем рассмотрении оказался личностью весьма странной. Он был как полотно, которое хорошо смотрится на дальнем расстоянии, но при приближении к нему вырисовываются слишком грубые мазки и прочие царапающие глаз детали изображения.

На расстоянии нескольких шагов Викентий казался юношей, а вблизи выглядел стариком. Сколько именно ему лет, не бралась сказать даже Леся, хотя она-то прежде считала, что способна вычислить возраст любого. Но и внешность Викентия была странной. Одет он был в драные джинсы и такую же драную молодежную футболку. Тело было смуглым и сухощавым. Но вот обильно украшающий его торс и лицо пирсинг выглядел так, словно сережки провисели в своих дырочках уже не одно десятилетие. Кожа на месте сделанного прокола была сильно вытянувшейся и выглядела неопрятно.

Да и характер у Викентия тоже был неприятным. Совсем без юношеского задора, а старчески брюзгливым.

Началось все с того, что Викентий встретил своих гостей очень невежливо.

– Чего вы так запоздали? – сердито набросился он на них прямо у дверей.

А часы на запястье у Лисицы показывали всего лишь две минуты десятого. И часы были идеально точным швейцарским брегетом, сомневаться в правильности хода не приходилось. Да еще последние двести метров от места для парковки до квартиры Викентия друзьям пришлось проделать почти бегом. Потные, запыхавшиеся, они едва переводили дыхание, пока Викентий выговаривал им свои претензии.

– Если я назначаю время на девять, значит, что в девять вы и должны ко мне явиться. Я предупредил, что смогу уделить вам лишь сорок минут своего времени. Мое время слишком дорого, чтобы тратить его на бесплодное ожидание.

– Почему же бесплодное? – пикнула Леся. – Мы ведь пришли. Опоздали всего на пару минут!

Викентий насупился еще больше, а Лисица наступил Лесе на ногу. Мол, молчи и не вякай. Пусть старик отведет душу. Лисица знал, о чем предупреждал. Услышав возражение Леси, шифровальщик затянул речь на добрых полчаса. Видимо, эти минуты он для себя потерянными не считал.

Друзья стояли с поникшими головами, слушая излияния Викентия. А тот, даже не предложив гостям пройти дальше прихожей или хотя бы присесть, вовсю отводил душу. Ни Лисица, ни тем более Леся более возражать зануде даже не пытались. И наконец по прошествии получасовой пытки Викентий сжалился.

Друзья к этому времени тоже уже отдышались. И с радостью услышали обращенную к ним фразу:

– А по поводу вашей записки, вот вам ее перевод!

И Викентий сунул им листок с отпечатанным на принтере текстом. Но не успели друзья прочесть первую фразу, как Викентий возвестил:

– Ваше время вышло! Прощайте!

– Нет, погодите! – возмутилась Леся. – Объясните хотя бы, что это был за код?

– Примитивнейшая детская шифровка. Каждой букве алфавита соответствует какой-то определенный символ, в данном случае несколько переиначенные китайские иероглифы.

– Но символов было гораздо больше, чем слов в том, что вы расшифровали.

– Разумеется. Между значимыми символами наливали воду.

– Воду?

– Заполняли пустые места ничего не значащими символами, – явно теряя терпение, пояснил Викентий. – К примеру, слово ВЕЩЬ само по себе коротенькое, всего четыре буквы. Но в записке оно заняло почти целую строчку.

– Как такое может быть? – воскликнула Леся.

Видя такой неподдельный интерес, Викентий немного смягчился:

– Видите, в этом слове между буквами есть три пробела. Первый находился между буквами «В» и «Е». Второй – между «Е» и «Щ». И третий – последний, между «Щ» и мягким знаком. Вот их-то автор записки и заполнил водой. Только каждый четвертый символ в записке имел смысловую нагрузку. Все прочие были просто водой.