Хребет Мира - Андрей Ветер

В сгустившейся тьме он различил, как ствол, выросший из лона Лесного Лекарства, принял очертания гигантского фаллоса, от которого на самой вершине, подобно ветвям молодого дерева, тянулись в стороны зеленоватые побеги. У основания, обрамлённого чёрными волосами, ствол заметно разбухал и принимал форму младенца, свёрнутого в материнском чреве. Молчун прижался к неведомому растению и крепко обнял его, чувствуя, что в сердцевине упругого ствола таилась влекущая сила Лесного Лекарства. Девушка свободно поднялась со спины, будто не служила только что почвой для волшебного растения, и обняла ствол с другой стороны, обхватив при этом и Молчуна. Из её ладоней струилось умиротворяющее тепло. Молчун закрыл глаза и окунулся в мгновенную дремоту. Жизнь задрожала повсюду, в каждой капельке влажного воздуха, в каждом звуке.

Резкий крик совы вырвал Молчуна из блаженного состояния. Зашумели её крылья над головой. Не меняя положения, Марсель-Молчун раскрыл глаза и в сантиметре от лица увидел корявую кору сосны, смолистый ствол которой он крепко сжимал обеими руками. Мужчина огляделся, но не увидел поблизости никого. Он стоял на коленях, вокруг которых лежали скомканные штаны, и упирался мокрым от свежего семени пахом в гладкую объёмистую щель на теле сосны.

— О, ведьма! — воскликнул он, откидываясь на спину. — За что ты терзаешь меня? Чего добиваешься?

* * *

Молчун по кличке Большое Крыло покинул деревню Птичьего Племени на следующее утро, не попрощавшись ни с кем. Он позвал двенадцатилетнего мальчугана по имени Енот в помощники, боясь растерять своих лошадей, и поскакал в направлении форта Юнион, стоявшего на слиянии рек Миссури и Жёлтого Камня, известных среди дикарей под названием Быстрой Воды и Лосиной Реки.

На пятый день пути Енот заметил, что лошади из табуна стали вести себя несколько обеспокоенно. Приблизившись к ним, мальчик услышал, как животные разговаривали, обращаясь к нему.

— Не нужно ехать с бородатым человеком, наш маленький брат. — Лошади произносили слова отчётливо, и Енот остановился, как громом поражённый. — Впереди ждут большие неприятности. Возьми трёх из нас и не медли с возвращением домой.

На следующее утро Молчун обнаружил, что мальчик исчез, и вместе с ним пропали три лошади. Молчуну ничего не оставалось делать, как продолжить путь в одиночку.

— Если этот парень сможет добраться до своей деревни невредимым, то обязательно похвастает, как украл моих лошадей. А я уж в следующий раз покажу ему, как воровать у друзей, — ворчал Молчун, покачиваясь в седле. — Впрочем, пусть попробует сперва доехать до своих. Сдаётся мне, что этот рейд выйдет ему боком.

Территория близ форта Юнион принадлежала племени Черноногих, весьма радушно встречавшихся с белокожими торговцами возле укреплённого поста, но без зазрения совести стрелявших в одиноких белых путников, чтобы поживиться их вещами.

Молчун не нуждался в том, чтобы ему лишний раз напоминали об осторожности. Он был чуток, как воздух, ожидающий дуновения ветра. Но лошадей Марсель всё-таки потерял, когда через пару дней после исчезновения Енота он остановился неподалёку от Расщелины Оленьего Рога на берегу мелководного ручейка, прозванного из-за каменистого дна Змеиной Чешуёй. Окружающий лес звенел птичьими голосами, ручей нежно подпевал птицам.

Устроившись на ночлег, Молчун не приметил ничего подозрительного, однако ближе к рассвету ему почудились подозрительные звуки. Он стряхнул с себя остатки сна и посмотрел на свой маленький табун. Лошади стояли с навострившимися ушами.

— Похоже, гости, — прошептал траппер и, низко пригнувшись и бесшумно ступая, шагнул в заросли.

Поблизости он никого не обнаружил, зато за отвесной скалистой стеной с торчащими из неё кривенькими сосновыми стволами он увидел целую деревню Черноногих. Голубоватые струйки дыма поднимались над коричневыми конусами индейских жилищ.

— Что за наваждение! — поразился Молчун. — Как же я не приметил никаких следов?

Но его глаза раскрылись ещё больше от удивления, когда справа от себя Молчун различил цепочку голых фигур, на четвереньках подбиравшихся к стойбищу с той стороны, где щипали траву сотни лошадей Черноногих.

— Ассинибойны! Только их мне не хватало!…

Дикари крались без единого звука. По чистой случайности они не обнаружили белого человека, и теперь ему пришлось вдавиться в землю и лежать неподвижно. Сердце его учащённо билось.

Минут через пятнадцать Ассинибойны стали приводить из деревни коней и собирать их почти перед самым носом Молчуна. Он прижался к земле всей грудью, стремясь слиться с ней и потерять человеческие очертания. Совершенно явственно он видел в двух шагах от себя спины туземцев, перекатывающиеся мышцы, шрамы на коже.

Едва индейцы вновь ушли в деревню, Молчун напрягся, готовый встать и покинуть своё укрытие, но в то же мгновение услышал шаги слева и увидел человек пять раскрашенных дикарей. Они тоже были Ассинибойнами, но почему-то тайком подбирались к лошадям, которых только что привели их соплеменники. Через пару минут весь небольшой табун был уведён прочь.

Молчун лежал, сдерживая дыхание, и ждал. Смерть окружила его со всех сторон и вела какую-то дикую, изнурительную игру, возможно, испытывая его на выносливость. Сердце продолжало громко стучать, и Молчуну временами казалось, что именно этот стук испортит всё дело, потому что он заглушал абсолютно всё и не позволял Молчуну услышать шаги дикарей.

Прошло ещё несколько минут, и опять из лагеря пришли голые люди, ведя на поводу коней с обёрнутыми копытами. Молчун затаился, испугавшись пуще прежнего, но страшило его теперь не присутствие дикарей, а собственное состояние, потому что он с трудом мог сдержать смех, увидев выражение лиц конокрадов. Воины озирались, не в силах понять, куда подевались животные, которых они привели на это место несколько минут назад. Растерянность их была велика. Один из индейцев даже посмотрел наверх: не поднялись ли жеребцы в воздух?

В это самое время слева к ним гуськом подобрались другие Ассинибойны. Молчун не слишком хорошо знал их язык, да и разговаривали индейцы едва слышно, больше пользуясь жестами, и траппер понял, что к деревне Черноногих пришли два разных отряда Ассинибойнов, один из которых только что украл лошадей у другого. Неподвижно лёжа в густом кустарнике, Молчун видел, что дикари готовы были расхохотаться, и один из них даже стукнул сам себя дубинкой по голове, чтобы не нарушить тишины.

Тут Марсель заметил, как вожак второго отряда указывал рукой в его сторону, объясняя, что он только что нашёл там чьих-то лошадей.

— Это не ваши? Может быть, вы их тоже у Черноногих увели?

— Нет. Мы не с той стороны пришли.

— Чьи же кони? Очевидно, там есть кто-то ещё.

— Надо держать ухо востро. Лучше уйти отсюда.

— Да, сегодня странный день, удивительные дела происходят.

Примерно так рассуждали Ассинибойны, отступая в глубину леса.

Молчун едва не бросился с громким криком за дикарями, поняв, что речь шла о его табуне. Но благоразумие удержало его на месте.