Напряжение - Владимир Ильин

В памяти был еще свеж визит на одно из родовых предприятий – огромное, полное шума механизмов, пропитанное запахом металла и машинного масла, неспешной суетой огромных, но очень добрых дядек, с нежностью и заботой наблюдающих за ее робкими шагами по длинным, кажущимся бесконечными цехам и переходам. Когда папа сказал, что следующие три года все вокруг будут работать, чтобы она могла учиться, это шокировало маленькую девочку куда сильнее, чем какие-то скучные цифры, ценности которых она в то время еще не понимала. Ника пообещала учиться только на отлично – даже не папе, а начальникам цехов, уважительно столпившимся чуть поодаль. И обещание пока держала. Так зачем были эти жертвы, если старшие семьи вполне обходились обычной школой?

Папа говорил – они не могут обеспечить ее безопасность в городе, а учиться дома совсем не то, что в окружении равных ей сверстников. Папа пугал плохими людьми, желающими навредить роду, рассказывал о том, как ей будет хорошо в лицее. Он бы мог не говорить ничего – дочь и не собиралась спорить. Все казалось предельно понятным – сильные семьи учились отдельно, создавая собственные школы для себя и союзников. Те, кто послабее или привык держаться наособицу, платили Очень Сильному Клану за обучение своих детей. Ее задача – взять от обучения максимум, чтобы многолетний труд хороших людей не прошел даром.

До событий последней недели она не подвергала сомнению такое положение дел – действительно, у многих кланов были свои школы и они даже соревновались с лицеем на ежегодных соревнованиях. Так что это за «старые семьи» и почему они игнорируют установленный порядок?

Ника никогда не считала свою семью слабой. Еремеевы, конечно, звучит не столь благозвучно, как Романовы или Орловы, и нет за плечами тысячелетий истории. Но те столетия, счет которым аккуратно велся внутри семьи, выглядели вполне славно и достойно, были наполнены свершениями предков и великими победами. А еще там, в глубине веков, таилась небольшая хитрость, благодаря которой род не уступал в мощи сильнейшим семьям страны. Об этом не было упоминаний в родовой хронике, но как-то вечером, перед огнем камина, слегка хмельной от удачной сделки отец поведал, как давным-давно храбрый прапрапра… много раз предок при штурме очередной твердыни соперника украл себе прекрасную невесту и умудрился в себя влюбить. Так в тогда еще вполне обычный род царских дружинников влилась кровь древней восточной династии. И если Ника посмотрит в зеркало, то наверняка увидит характерные черты лица. Предприимчивый предок еще и Силу Крови их спер, так как своей не имелось. А потом и сын их привел себе невесту из дальнего похода, по совету отца забрав главную ценность из разоряемого дворца противников, пока остальные дурни цеплялись за бесполезное золото и самоцветы… Отец в ту минуту отвел глаза и смущенно добавил – как-то даже вошло в традицию… Ну не был ровней простой московский дружинник князьям и вельможным боярам – кто бы отдал ему свою дочку?! Вот и выкручивались, обаянием, заботой и лаской пленяя сердца чужестранных принцесс. Потому что без взаимности все закончилось бы кучкой пепла вокруг оплавленного гербового значка.

Разумеется, у папы с мамой все было иначе, род набрал силу и в тайных похищениях не было нужды. Ника в это искренне верила.

В общем, их кровь – точно не слабее! Ну ладно, пусть этот мальчик богаче. Ну и что? Зато она могла сжечь его вместе с тиграми. Вот только без тигров не могла. И отдельно тигров без мальчика тоже не могла. Там даже ограда бы пострадала – слишком огромную силу род получил от восточной красавицы, да еще изрядно преумножил. Так почему этот наглый мальчишка – старшая семья, а они – нет?! Почему ему можно учиться среди обычных детей? Не то чтобы ей очень хотелось, но сам факт!..

Прибытие отца Ника определила по суете слуг, отголоски которой долетали до сада на заднем дворе. Минут пять займет дежурный доклад, омовение рук и квас с дороги. Еще три минуты Ника щедро выделила папе на отдохновение и благословенную тишину, наполненную хрустом свежих газет и ароматом кофе, и уже после направилась в дом, прижимая уснувшего на руках найденыша к груди. Самое время для одного-единственного вопроса – отец еще не настроился на чтение и вполне благодушен.

– Пап, а что такое «старшая семья»? – осторожно произнесла Ника, внезапно заробев.

Уже прозвучали слова приветствия, традиционные комплименты растущей не по дням, а по часам юной красавице, вежливые расспросы о работе и не менее вежливые ответы, такие же общие вопросы про учебу и зеркальное: «Все хорошо». Даже котенок был представлен – как и был, не просыпаясь, и благосклонно принят в качестве новой игрушки. Вроде бы установилась тишина, после которой газета и папа должны были вновь воссоединиться, а дочь – тактично покинуть рабочий кабинет, но… Вопрос все-таки прозвучал.

Сергей Олегович Еремеев внимательно посмотрел на дочку, чуть отклонив газету, которой уже было отгородился от мира.

– Просто говорят, что тот мальчик, из зоопарка – он из старшей семьи… – совсем потерялась девочка.

– Кто говорит?

– Паша Огинский, ему папа сказал.

– Ты передавала кому-то его слова? Обсуждала?

– Нет! Конечно нет.

– Хорошо, – кивнул своим мыслям нахмурившийся отец. – В таких разговорах лучше слушать, чем говорить или задавать вопросы. А еще лучше вообще не участвовать.

– Я поняла, извини, – понурилась Ника, собираясь уйти.

– Подожди, дочка, – потеплевшим голосом остановил Еремеев-старший, убирая газету в сторону. – Ты ведь слышала, самолет сбили? Утверждение, что сделал это кто-то из старших семей, автоматически обвиняет сильнейшие кланы страны в преступлении. Их не так уж и много, моя милая, и они очень внимательно относятся к словам. Такие разговоры, даже полушепотом, – не наш уровень.

– Значит, старшая семья – лучше нас? – определила самое главное Ника, отчего-то сильно расстроившись.

Она прекрасно знала, что есть семьи гораздо могущественнее, но именно в этом случае вместо безликого образа десятка людей виделась вполне определенная мальчишечья физиономия. И так хотелось, совсем по-детски, быть хотя бы не хуже.

Сергей Олегович пожевал губами, глянув на наследницу совсем другим взглядом – словно решая, стоит ли говорить дальше или отделаться дежурной успокаивающей фразой: мол, мы конечно же не хуже, однако есть в океане рыба покрупнее нас…

Вместо слов однако же последовал звук колокольчика, вызвавший расторопного слугу, уважительно наклонившегося к господину за распоряжением. Команда прозвучала совсем не слышно для Ники, буквально на ушко, сопровождаясь улыбкой на челе отца и выражением обеспокоенного удивления, прорвавшегося из-под маски вежливого безразличия слуги.

– Подождем, – подытожил глава рода, возвращаясь к газете, и уже из-за нее уточнил: – Ты ведь умеешь хранить секреты?

– Конечно, – заверила дочка, присаживаясь на краешек одного из стульев у стены кабинета.

Ждать пришлось долго, почти полчаса. После загадочного доклада, что все готово, отец предложил пройти в соседнюю комнату, попросив взять с собой проснувшегося и желающего играть котенка. Ника слегка встревожилась за судьбу полосатого, но воспитание не позволило сомневаться в действиях отца.