Космос - Наталия Романова

— Семь лет? Ого!

Варя продолжала смеяться, глядя на «танцующих» Стаса и Сашку, на других «танцоров» с точно такими же хореографическими талантами, на Дениса, изображающего что-то похожее на тектоник, при этом его волосы ритмично подпрыгивали вровень с руками, а ноги дёргались в каких-то конвульсивных движениях.

— Ему бы танец живота перед спонсором сплясать, — громко проговорил Ромка, указывая на Дениса.

— О чём ты? — якобы не поняла Варя.

— Ой, да ладно, — махнул рукой. — Не только вы в мегаполисах современные, мы, мальчики, — кривляясь, — из провинции, тоже понимаем кое-что в современных нравах, — загоготал и показал глазами на Стрелецкого, который в это время внимательно смотрел на танцующих, словно оценивал, а по окончанию скажет: «Вы в танцах». Или не скажет.

— Ничего не знаю, — отмахнулась Варвара. Чего она не станет делать, так обсуждать чью-то личную жизнь с Кузнецовым.

Потом они поменялись партнёрами, и уже Ромка танцевал с Сашкой, а Варя со Стасом. При этом Стас прижимал к себе сильнее, чем позволяли приличия, его руки блуждали не только по талии, но ниже или выше, а губы, якобы нечаянно, пробежались по ключице, которая мелькала из-под широкого ворота толстовки. Людей вокруг становилось больше, но, в то же время, они исчезали, растворялись в мерцании мотыльков в свете единственного фонаря над стихийным «танцполом».

Варя обернулась, Сашки, как и Ромы, уже не было видно. Ушёл куда-то Стрелецкий, как и Денис, что всё же было странно. Стрелецкий и малознакомый механик? Стрелецкий, который почти в открытую продемонстрировал свою склонность?.. Стрелецкий, не гнушающийся случайной связью… это определённо не Стрелецкий!

Мандарин медленно топтался с Лерой, изображая танец, придерживая два своих сокровища большими промасленными руками. Рядом топтался Семён, со всей душой поддерживая партнёршу по танцу — полторашку пива, Варе показалось, что между парой установилось завидное взаимопонимание, и даже третий — кусок остывшего шашлыка, — не был лишним в этой идиллии.

— Хорошая музыка, — проговорила Варя, вслушиваясь. — Что-то старое, девяностых, наверное.

— Это Абба, — улыбнулся Григорьев. — Семидесятые.

— Ого! Ты не можешь быть настолько старым, чтобы помнить это.

— Мои родители слушали, — улыбаясь, проговорил. — У нас всегда собиралось много родственников, друзей, огромные застолья и много музыки. Летом столы выносились на улицу, и там же танцевали, а когда были живы дедушка с бабушкой — пели.

— Это? — Варя в удивлении кивнула. — Аббу?

— Нет, конечно, они пели на грузинском.

— Ты грузин? — аж остановилась. Григорьев не был похож на грузина. Тёмно-русые волосы, серые глаза, прямой нос… Обычное европейское лицо, если бы не было таким красивым.

— Моего отца зовут Гиорги, — засмеялся. — На самом деле лишь на четверть, максимум, и то формально. Мой дед русский, бабушка наполовину грузинка, а мама родилась в Прибалтике, так что… — развёл руками. — Но кавказское гостеприимство в крови у моих родителей, даже матери, так что я вырос в шумном доме, где всегда кто-то гостил, а всех своих родственников, боюсь, я и не вспомню. Нас много, мы шумные и со здоровым аппетитом, — продолжал рассказывать. — Я даже опасаюсь знакомить тебя со своей семьёй, боюсь — ты испугаешься.

— Не уверена, что… — замялась.

— Ничего, — прижал к себе и шепнул: — Не всё сразу, кролик, не всё сразу.

Они ещё немного потанцевали, Стас прижимал Варю всё сильнее и сильнее, и она явно ощущала, почему он не может отпустить её от себя, во всяком случае, при свете фонаря. Потом музыка стихла, оставшиеся экипажи стали разбредаться на отдых. День был выматывающий, а если верить устроителям, то завтрашний будет ещё сложнее, экстремальнее. Да и небо затягивалось тучками, намекая, что к утру возможен дождь.

— Варь, — тихо произнёс Стас, когда отошёл с ней от света, и они остались в темноте спящего палаточного городка, где только кое-где раздавались приглушённые разговоры. — Если я попрошу тебя сойти с дистанции, ты меня послушаешь? — почему-то даже в темноте Варя отлично увидела взгляд Стаса.

— Нет, — ответила честно.

— Я тоже могу сойти, кролик. Откажусь.

— Ты с ума сошёл? — даже повысила голос. — А Рома?

— Он поймёт, — твёрдо сказал Григорьев. — Это неважно, я не хочу, чтобы завтра ты лезла в болото, — поморщился. — Ты представляешь, что это такое? Вайдерсы не помогут, забродники тоже… Варь, зачем тебе это?

— Я должна, — отвернулась. — Мне просто надо пройти этот маршрут.

— И выиграть?

— И выиграть, — кивнула. — Я же не дурочка, и Сашка тоже, мы обе понимаем, что завтра будет адово, но не попытаться не можем. Скорей всего, ничего у нас не получится, — обречённо вздохнула. — Но я должна пройти это дурацкое болото.

— Должна промокнуть с ног до головы в холодной воде, быть покусанной здоровенными комарами, слепнями, может, наткнуться на парочку змей, надорваться, таща лебёдку по зыби или пристраивая хайджек по шею в грязи?

— Да, — Варя вздрогнула, но кивнула.

Умом она понимала, что ничто не заставляет её лезть в это месиво из грязи и кислот фосфора — разложившихся растительных веществ, — мёрзнуть — уже не жаркое лето, — и позволять летающим тварям себя почти сжирать… никакой репеллент не поможет. О змеях Варвара Белицкая не думала сознательно, убедив себя, что те испугаются звуков автомобилей и отползут на безопасное расстояние.

Но в то же время понимала, что вряд ли она запомнит хоть что-нибудь или осознает до самого конца. Состояние захлёстывающей эйфории от адреналина и азарта не даст испытать сильный дискомфорт. Пилоты попросту не замечают всего, пока на трассе, только собственный тремор рук и шальное сердцебиение, только стиснутые зубы и восторг, когда удаётся преодолеть — вот это стоит любых комаров и холода от жидкой субстанции, что проникает под одежду, будь она прорезинена с головы до ног.

— Я так и думал, — Стас потёр лицо ладонями. — Знаешь, я, кажется, стал понимать Лилю и вообще свою семью. Если бы у меня сейчас была возможность остановить тебя от безрассудства, будь это кусок верёвки или беременность — я бы сделал это. Сколько я помню себя, я постоянно влипал в истории, чаще всего с машинами, четыре аварии, две серьёзные. Я бесконечно испытывал на прочность технику и себя, не понимая, каково родителям и Лиле, каково молча наблюдать, как близкий человек совершает один идиотский поступок за другим, и поддерживать его в этом. Просто посмотрел на ситуацию с их стороны, наверное, даже оценил…

— Оценил жену, которая мирно смотрит сериалы, не выходя из дома, — вспыхнула отчего-то Варя.

— И это тоже, — резко развернулся к Варе. — Есть одна проблема, люблю я не жену, практически бывшую, напомню, и её сериалы, а тебя. Я, как индуист или буддист, поверил в карму, — широко улыбнулся. — Варвара Белицкая — кармический ответ мне, думаю, у меня есть шанс эту самую карму очистить.