Женить нельзя помиловать - Арина Ларина

– Вот именно. И позвольте усомниться, что у родителей есть резон вас оговаривать. Зачем им это?

– Откуда мне знать? И вы что, верите в эту ахинею?

– Меня волнует только репутация нашего заведения, так что вынуждена с вами распрощаться. Пожалуйста, напишите заявление. В противном случае я уволю вас по статье.

– За домогательство? – нервно и зло хохотнула Светлана.

– За нарушение служебных обязанностей, за прогулы… Вам дальше перечислять? Давайте не будем идти на конфликт. Для вас это лучший вариант.

– Пусть они подают заявление и доказывают, – разъярилась Светлана. – Ничего не было. Я не позволю…

– Это я не позволю, – отчеканила директриса. – Прощайте. Заявление отдайте секретарю. Надеюсь, мы поняли друг друга.

Ввалившись в кабинет, где девочки пили кофе, Света разрыдалась. Её, конечно, утешали и даже обещали держать в курсе, но по общей тягостной атмосфере девушке вдруг стало ясно, что верят ей далеко не все. То есть верят, конечно, но слегка сомневаются.

Испортить репутацию можно одним неловким словом, а восстанавливать придётся кучей дел. И всё равно осадок останется, и нет-нет да и всплывёт со дна чьей-то памяти мутным воспоминанием. Как говорится, «то ли он украл, то ли у него украли, но была там какая-то история».

Пока Светлана мучительно пыталась сформулировать текст заявления об увольнении, справедливо рассудив, что бороться бесполезно, так как решение уже принято, ей позвонил Костя.

Голос у него был какой-то странный: то ли виноватый, то ли напряжённый.

– Надо вечером встретиться, – коротко сказал он. – Сможешь?

– Да, – тоже коротко сказала Света, которой было сейчас не до Кости. Эта непонятная история с жалобой выбила из головы все мысли о любви, свадьбе и сопернице.

Но, уже положив трубку, она вдруг заволновалась. Для того, чтобы дать толчок женской фантазии, нужно всего лишь внести интригу непонятной фразой, а уж выводов дама понаделает столько, что кавалеру и не снилось. Женщины умеют извлечь максимум несуществующей информации из тона любимого, тембра голоса, звукового фона и даже порядка слов в его фразе. Именно из ничего не значащих фраз они делают самые распространённые выводы из серии «я толстая», «ты меня не любишь» и «у тебя кто-то есть».

Медленно осознав, что голос у Кости был не такой, как всегда, Света резко переключилась с рабочих проблем на личные. Тем более, что рабочих проблем у неё теперь не имелось по причине отсутствия самой работы. Это было особенно актуально, учитывая, что она вписалась в ипотеку.

Бросив заявление секретарю Шурочке, которая таращилась на уволенную, как окунь на рыбака, словно мадемуазель Рощина и к ней могла немедля начать приставать, безработная и оскорблённая Светлана вышла на улицу. До встречи с Мануровым была ещё масса времени. Она твёрдо решила Косте пока ни о чём не говорить. Мужчины не любят проблемы и, как следствие, женщин с проблемами.

…Мысли хаотично метались по лабиринтам извилин, сталкиваясь друг с другом и снова разбегаясь в разные стороны.

Кто, зачем, для чего?

Чтобы убить время, Света пошла в кафе, заказала какой-то непонятный салат, украшенный пожухлыми листьями, и позвонила Катерине.

– А с кем у тебя сейчас самый большой напряг? – хмыкнула Катя. – С секретаршей твоего женишка. Вот она и нажаловалась. Тут к бабке не ходи.

– Да ну, – не согласилась Света. – Она знать не знает, где я работаю. И ума у этой Лены на такое не хватит.

– А кто ещё? Ты что, всех через одного обижаешь? У кого на тебя зуб?

– У Лёши, – призналась Светлана. Почему-то оскорблённая физиономия бывшего одноклассника первым делом всплыла в памяти, едва только Света пришла в себя и начала мыслить здраво. Когда они виделись в последний раз, Алексей был страшно зол. И его можно было понять. В ответ на очередное приглашение в гости Света начала мямлить нечто невразумительное, прекрасно понимая, что это уже более чем неприлично. И тогда Лёша озвучил то, что Света и сама отчасти знала.

– Я тебе зачем вообще нужен был? – гневно поинтересовался Перещук. – У тебя временно не было никого, и ты решила снизойти до такого убогого, как я? Или надо было, чтобы твой парень поревновал? Что вы, бабы, за змеи такие? Наматываете мужиков, как туалетную бумагу, пользуетесь и выбрасываете. Мы вам верим, любим, горы свернуть готовы, а вы динамите только! И ведь у каждой какая-то пакость на уме. Чтобы не просто продинамить, но до этого надо использовать для своих нужд! Вот ты мне, Рощина, скажи: у тебя какие нужды были? Ты на фига со мной по ресторанам моталась? Поесть хотела на халяву? Нет, ты не отворачивайся! У меня уже была одна такая. Я на ней аж жениться хотел, а ей всё не то и не так, и не эдак. И «давай как-нибудь потом»! Это я техосмотр могу сделать «как-нибудь потом»! А жениться либо сейчас, либо катись!

– А ты на мне жениться собирался? – изумилась Светлана.

– Ещё не хватало! – неожиданно признался Перещук. – Я, Рощина, видел в тебе свою первую любовь! И хотел осуществить то, на что в школе не хватило нужных навыков и смелости. А потом уже думать: жениться или нет. И тут облом! Что вам надо-то? Деньги у меня есть. Да, не олигарх, но не голодаю и в лаптях не хожу. Рожа не страшная, комплименты говорю, не жадный. Чего ещё? Нет, ты мне скажи: какого ещё рожна не хватает? Одна бросила, другая нос воротит. Что со мной не так?

– Лёша, да чего ты разорался? – забеспокоилась Светлана. – Всё с тобой в порядке. Просто у меня сейчас такой период…

– Да-да, – презрительно процедил Алексей. – Такой период, когда брать от мужика ты можешь, а взамен ему кукиш.

– Мне просто было приятно с тобой общаться. Мы же друзья…

– Рощина! – крикнул одноклассник. – Друзья у меня есть. А с бабами я не дружу. У меня нормальная ориентация. Желаю счастья в личной жизни!

С этими словами Алексей Перещук гордо встал и вымелся, разъярённо чеканя шаг.

И тогда Света впервые подумала, что нет универсального правила по общению с мужчинами. Один предлагает дружить, а другого такое предложение оскорбляет. Всё зависит от конкретной ситуации. И получалось, что Костя предлагал ей дружбу по той простой причине, что как женщина она ему была нужна не больше, чем ей – бывший одноклассник в качестве любимого мужчины. Проще говоря, никакой женщины Костя в ней не видел. А то, что он вроде бы реагировал на поцелуи и что-то такое мелькало у него в глазах, так она это всё сама себе напридумывала, выдавая желаемое за действительное.

«С работы уволили, Лёшу потеряла, а с Костей надо завязывать!» – неожиданно поняла Света. И так ей себя стало вдруг жалко, что захотелось плакать. Она и поплакала бы, если бы не вспомнила, что на ресницах сегодня не водостойкая тушь, а обычная. И чтобы ни подсказывала логика, но перед Костей хотелось предстать во всей красе, а не зарёванной Марфутой с красным носом-картошкой и размазанной по физиономии тушью.