Король и его королева - Александр Бушков

— Приятная картина, — сказал Кеннек.

— Зрелище, дубина, — насмешливо поправил Баглар. — Никому не придет в голову гладить картину, а вот со зрелищем можно иначе… Красотка, заложи руки за голову, от этого грудки выше. Вот так, умница… Ну что, пошалим?

Сварог понял, что сейчас-то и начнется. Приготовился, успел прикинуть, как достанет вторым торчавшего у портьеры Ройта — на случай, если Яна займется только теми двумя…

Но ничего не произошло, ровным счетом ничего. Сварог медленно преисполнялся недоумения: секундная стрелка настенных часов уже обежала три круга и пошла на четвертый, а в нише по-прежнему царили спокойствие и почти полная тишина: только тяжелое дыхание мужчин и тихие шорохи, какие производят мужские ладони, напористо странствующие по женскому телу.

Яна ойкнула.

— Ну-ну, не дергайся, — насмешливо откликнулся Баглар. — В жизни не поверю, что муженек этого не делал… А этого?

И снова шорох ладоней, циничные смешки и похабные комментарии, легонькая возня… Сварог уже не на шутку злился: взбалмошная супруга определенно заигралась, затягивая действие в лучшем стиле тех дурацких романов. Нетрудно представить, как ее сейчас лапают, — но ведь подчиняется. Не может же так случиться, чтобы утратила вдруг свою магическую силу? В крайнем случае, получись такая небывальщина, непременно позвала бы на помощь. Как это там? «Графиня, опустив глаза, покорялась грубым ласкам предводителя разбойников, в душе надеясь на чудо…»

— Прелесть какая… — тяжело дыша, сказал Баглар. — Познакомимся еще ближе? Ага, Кеннек, и повыше… Сколько тебя учить, дуралея? Заткни аккуратно подол за пояс, тогда и держать не придется. Все равно, что голенькая…

Он что-то жарко, настойчиво зашептал.

— Нет! — воскликнула Яна возмущенно.

Послышалась шумная возня, быстро стихшая.

— Вздумаешь царапаться — надаю оплеух, — сказал Баглар. — Не дури, все равно через пару минут пришлось бы снимать. Ты не забыла, что твой муженек там сидит с ножом у глотки? А про подземный ход к реке не забыла? Ну, снимай сама…

Он вновь зашептал что-то, настойчиво, угрожающе. Яна отвечала шепотом, в котором звучали растерянность и испуг — актриса, чтоб ее… Шелест материи, об пол пристукнул каблучок туфельки, потом второй.

— Ну, вот и умница, — хрипло проговорил Баглар. — И ножки пошире, шалить так шалить… Не дергайся! Кеннек, руки ей подержи…

И вновь настало многозначительное спокойствие: хриплое мужское дыхание, отчетливые звуки грубых ласк, порой Яна шумно вздыхала, что всякий раз вызывало довольный хохоток. Она вдруг тягуче простонала. Оба подонка расхохотались.

— А ты думала… — сказал Баглар. — Погоди, пойдем в спальню, еще не так застонешь, ты у меня орать будешь… А пока вот так…

Он громко шептал непристойности, продолжалась размеренная возня, Яна постанывала сквозь зубы, тяжело дышала, посмеивался Баглар:

— Как тебе пальчики?

Сварог, прекрасно представлявший, что с ней теперь делают, сидел, упершись взглядом в пол. В жизни не думал, что Яна его когда-нибудь подвергнет такому унижению ради очередной забавы — а ведь не девочка, должна понимать… Когда кончится эта гнусь, надавать пощечин, и будь, что будет.

И вдруг ему в голову пришла холодная, рассудительная мысль: а ведь каждому воздается по делам его… И он подумал: это мне за Стахора с Эгле, за то, что я намеревался довести до конца…

И понурился, уронив голову.

— Ну ладно, — сказал Баглар, — пошли в спальню, там просторно. Давай я тебе помогу платьишко привести в порядок…

Портьера распахнулась, показался ухмылявшийся Баглар, за ним Яна — растрепанная, красные пятна на щеках, мятое платье спущено с плеч и кое-как застегнуто через пуговицу. Баглар покачал перед Сварогом голубыми кружевными трусиками Яны, держа их на указательном пальце:

— Приятная она у тебя… Сейчас такую шлюху сделаем…

И, обхватив Яну за талию, повел в спальню, бросив через плечо:

— Ройт, тащи и супруга, пусть посмотрит, вдруг чему-нибудь да научится. Люблю, когда они смотрят…

— Слышал? — Ройт чуть отодвинулся, не убирая кинжала. — Вставай, пошли, полюбуешься, как мы здесь ублажаем провинциалок. Не переживай, мы тебе ее вернем, и с новым опытом, тебе же интереснее потом будет…

Спальня оказалась довольно обширной: огромная массивная кровать посередине, несколько фривольных картин, полдюжины мечей на стене веером. Одну стену почти целиком покрывало множество женских трусиков, и гильдейских батистовых, и дворянских кружевных.

Баглар ловко опрокинул Яну на постель, успев при этом задрать подол, прилег рядом, расстегнул платье, с наглой усмешкой заглянул в глаза:

— Ну, раздвигай ножки, красавица. Или ты сначала предпочитаешь корешок на язычок?

— Баглар, ты как хочешь, а я присоединяюсь, — заявил Кеннек. — Никакого терпения.

— Да пожалуйста, я не жадный, — весело откликнулся Баглар, лаская Яну. — Только, чур, мне роза, тебе ротик. Только становись так, чтобы лопоухому муженьку было хорошо видно. Красотка, не тяни, раздвигай ножки, открывай ротик…

Не шевелясь, Яна вдруг произнесла спокойно, даже надменно:

— Убери блудливые лапы, скотина. Не дождешься.

— Да? — Баглар размахнулся. — А по прелестной мордашке?

Размахнулся… и влепил оплеуху себе самому. Началось, констатировал Сварог, оживившись с нешуточной злостью. В следующий миг Баглар, отброшенный непонятной силой, пролетел полкомнаты до стены, в каковую с шумом и влепился, да так, что сполз на пол, оглушенный. Пылая садистским восторгом, Сварог подбил руку оцепеневшего Ройта, вывернул до хруста костей и головой вперед отправил в стену — так, что тот, ударившись макушкой, совершенно вышел из игры. В комнате повеяло предгрозовым запахом, там и сям замелькали синие трескучие искры. Вырубая четвертого, Сварог увидел, как Кеннек со спущенными штанами, нелепо раскинув руки, летит через комнату, спиной шмякается об стену с неописуемым звуком…

Яна подняла с пола свои трусики, натянула, спокойно стала приводить платье в порядок, потом достала расческу и принялась причесываться. Лицо у нее было не просто злое — ожесточенное. И Сварог впервые подумал, что дело тут не в забаве, а в чем-то другом…

Все, теперь она выглядела, как обычно, только в глазах по-прежнему стояла холодная, рассудочная ярость. Сделала несколько странных движений руками — и мечи, зазвенев, сорвались со стены, пролетели над постелью. Два повисли в воздухе, едва не касаясь остриями груди малость опамятовавшегося, зашевелившегося Баглара, два точно так же встали в воздухе перед Кеннеком, два стерегли остальных.

— Кто пошевельнется… — громко произнесла Яна. — Всем понятно?

Видимо, понятно было всем — никто из четверых, хотя все пришли в ясное сознание, и не ворохнулся. Баглар жалобно протянул: