Ведьма для лорд-канцлера - Дана Данберг

— Я представления не имею, как это получилось. У меня никогда не было сил на подобное. Да я даже собственный перелом срастить не смогла. Это должно быть в деле.

— Но кое-какие знания в целительстве у тебя есть, не так ли?

— Я не…

— Летиция, — теперь он смотрел своим пронзительным тяжелым взглядом, именно тем, что я видела со сцены, — даже не пытайся мне врать.

Под этим вынимающим душу взглядом я ощутила сильнейшее желание провалиться сквозь землю, ну или как минимум прикрыться.

— Я вам не скажу, — слабо прошептала и попыталась отодвинуться подальше. Хоть мужчина и не приблизился ко мне ни на сантиметр, казалось, что он нависает, выпивает силы.

— Хранение книг по высшему целительству — преступление. Тебе должно быть это известно. Только профессионалы в магии жизни имеют право ими пользоваться. Так откуда они у тебя? Летиция, я не собираюсь тебя наказывать, — вздохнул он. — Но эти знания опасны. Их запретили не просто так, как ты знаешь.

— Знаю, — подтвердила я, хоть он и не спрашивал. — Если они попадут в плохие руки, то это может навредить очень многим.

— Верно, поэтому целители и дают клятву на крови. Ты ведь ее не давала?

— Нет, — я покачала головой. Ну как я могу ему все рассказать? Поверить в то, что он ничего не предпримет, очень сложно.

— Кто тебе их дал, Летиция? Просто ответь.

— Не могу.

— Я тебе обещаю, что, если этот человек не действовал со злыми намерениями, я не буду его наказывать.

— У нее не было никаких намерений, она просто хотела помочь! — возмутилась я и тут же поняла, что почти проболталась.

— Так, значит, кто-то из учителей или сестер приюта. — Клаус побарабанил пальцами по столу. — Кто?

— Я не могу сказать.

— Я перетряхну ведь приют, если не скажешь. И найду книги.

— Не надо, они в библиотеке. — Мне стало невыносимо стыдно, что я выдала эту тайну. Но ведь и правда перетряхнет. Поспешно добавила: — В закрытом секторе. Туда никто не имеет допуска.

— Только мать-настоятельница и библиотекарь, — согласился мужчина. — Значит, библиотекарь?

— Она не хотела ничего дурного! — у меня на глаза навернулись слезы. — Она добрая старушка. Все лишь пускала меня читать, потому что мне было интересно, я же хотела стать целителем. Не обижайте ее, ей и так от матери-настоятельницы досталось.

— Хм... От настоятельницы, говоришь... — Марентино на несколько секунд задумался.

— Пожалуйста!

— Да не буду я ее обижать, Летиция. В конце концов, ее инициатива спасла мне жизнь. Тут больше интересно, почему эти книги остались в библиотеке.

— Не знаю, — на этот раз ответила правду.

— Верю. И не смотри на меня с такой надеждой.

— Вы же обещали. — У меня все оборвалось внутри. Уж что-что, а подставлять почтенную рен мне совершенно не хотелось.

— Я помню и сдержу обещание. Никому же не обязательно знать, почему инициирована всеобщая проверка приютов на предмет запрещенных книг. — Мужчина весело подмигнул мне. — Кто знает, что еще интересного можно найти в закромах этих прибежищ покоя и дисциплины.

Лорд Марентино сказал это таким едким голосом, что я невольно вздрогнула.

— И не волнуйся за почтенную рен. Можно сказать, что она оказала нам неоценимую помощь, хоть и случайно.

Я не успела задуматься над странными словами Клауса, как он поднялся, давая понять, что аудиенция окончена. Действительно, кто я такая, чтобы что-то объяснять?

Выпустили из комнат нас только на следующий день, даже кормили в личных апартаментах. Наверное, думали, что за это время найдутся другие темы для сплетен. Как бы не так!

На завтраке сотня девушек напоминала растревоженный улей. Создавалось такое ощущение, что все говорили одновременно, а еще кричали, размахивали руками и ругались, не соглашаясь с версией оппонентки. Кто-то театрально причитал и даже картинно смахивал скупую слезу. Особенно старалась Амирано. Ей же, как главной претендентке на руку с сердце нашего лорда, сама Богиня велела разыгрывать девицу, чуть не ставшую вдовой еще до замужества. Получалось так себе, зато все остальные совершенно искренне хотели дать ей по голове.

— Вот цирк устроила! — неодобрительно прошипела Анна, которая своего настоящего жениха чуть не лишилась. — Рассчитывает, наверное, что ее заламывание рук по визору покажут. Наивная!

— Думаешь, нет? Я думала, все было в прямом эфире, — удивилась Милена.

— Ты правда считаешь, что этот конкурс, это позорище, показали бы без купюр? Я вот вообще выступить не успела.

— Как себя чувствует Томасо, кстати? — невпопад спросила я.

— Да все с ним нормально! — раздраженно ответила Анна. — Представляешь, он уговаривает лорда Марентино меня выгнать в этом туре. На конкурсе талантов! Да что его родители должны после этого подумать, а? Я его, конечно, люблю, но иногда он такой... такой...

— Но ведь ты же ничего так и не показала, — возразила Милена.

— Да, как и еще четыре человека. Но нам дали шанс блеснуть, все же должны быть в равных условиях!

— Когда успели?

— Да вчера еще, когда вы по комнатам сидели, нас и пересняли. Представляете, все так пустынно вокруг — жуть. Ведут под конвоем, в зале никого, только ты, леди Денасио и техник, да пара гвардейцев жмется в углу. Я хотела потом в библиотеку зайти, так не пустили. Как в тюрьме!

— Это и есть тюрьма, — фыркнула Лариана, подходя. Они с Альбертой опоздали и вот только изволили явиться, хотя почти все уже было съедено, остались только булки с каким-то странным джемом, которые никому не нравились, да каша. — Как ты?

— Нормально. — Я пожала плечами. — Ничего особенного и не случилось.

— Да как же! — Милена аж подпрыгнула. — Ты его вылечила!

— Тише ты, не ори, дура! — скривилась старшая Пилестро. — Не знаешь, что ли, что она не целитель?

Девушки понимающе переглянулись, мне же оставалось только скривиться про себя. Ну да, мало того, что сама подставилась по полной программе, так еще других людей подставила. Но какой у меня был выбор?

Этим вопросом я задавалась весь вчерашний день и, если честно, так и не пришла к какому-то определенному выводу. Была ли у меня возможность умолчать про то, что наша приютская библиотекарь пускала меня в закрытые фонды? Ну умолчала бы и что? Мало того, что Лорд-канцлер имеет все возможности выяснить такую мелочь самостоятельно, так еще начал бы меня подозревать и, вероятно, создал бы дополнительные проблемы. Трусость? Возможно. Стыдно ли мне? О да!

По сути, эта женщина — единственная, кто относился ко мне по-доброму. У меня не было особых конфликтов с преподавателями, но вот с матерью-настоятельницей отношения не складывались, и, естественно, это отражалось в некотором отчуждении учителей. Наша же чудесная библиотекарь, добрейшей души человек, кстати, никогда не шла на поводу у своего начальства. Поговаривали, что когда-то давно она была целителем, еще тем, старорежимным, но в результате каких-то трагических обстоятельств полностью лишилась магии, вот и пошла работать в приют. Да только целительство — не профессия, а образ жизни, и она постаралась привить это мне. Надеюсь, она простит и поймет, что я не могла поступить иначе. По крайней мере, в том, что касается лечения Клауса Марентино.