Девятый Аркан - Ирина Владимировна Яновская

что я не справлюсь и ваши ставки на меня не сыграют?

— Нет, не боюсь, — тут же парировал он. — У меня нюх в этом деле. — И он назвал пару известных фамилий, которых раскрыл как талантливых звезд кинематографа.

— Тогда я, пожалуй, готова попробовать…

— Отлично! Я уверен, что это будет проект года, Феня! Завтра жду вас на съемочной площадке ровно в десять утра.

— Мне приезжать туда же?

— Да!

Не успела я положить трубку, как вернулся с работы Радмил.

— Милая, — крикнул он с порога, — я дома и ужасно соскучился.

Увидев мое лицо, он мгновенно понял, что что-то случилось.

— Рассказывай, — только и проговорил он.

Я снова удивилась его прозорливости.

— Ну, в общем, все плохо. Владислав не приехал, причины до сих пор я не выяснила, к телефону он не подходит, и я не знаю, что и думать. И еще, к тебе приезжала гостья. Звать Мариною. Просила ей позвонить и назвала тебя подлецом. Я хотела бы знать, что это значит?

— По поводу твоего Влада ничего сказать не могу. Жди, объявится.

— А по поводу Марины?

— Не переживай, с ней я разберусь, тебя она больше не побеспокоит.

— И на этом все?

— И на этом все! Это человек из прошлой жизни, и ситуация тянется оттуда же. Мне бы, с твоего позволения, не хотелось это обсуждать.

— Вот и первые секреты от меня. А мне бы, в свою очередь, не хотелось, чтобы ты скрывал от меня истории из, как ты называешь, прошлой жизни.

— Я предпочел бы сменить тему разговора.

— А чем тебе эта тема не нравится?

— Феня, я встретил тебя, эта встреча, как и все самые важные встречи, произошла неожиданно, и это случилось аж два раза. Тогда на пригородной платформе и потом, в больнице, а два раза — это уже не случайность, а закономерность. И мне бы не хотелось в наши отношения пускать какие-то вещи, которые, я знаю, тебе будут неприятны. Ты мне очень дорога.

— Я поняла, ты не хочешь выглядеть в моих глазах не в лучшем свете?

— Возможно, и так…

— Она сказала, что и со мной ты поступишь так же, как поступил с ней. А как ты с ней поступил?

— У меня такое ощущение, что я в КГБ на допросе.

Между нами медленно, но верно начала назревать ссора.

«Этого только не хватало, еще толком и жить не начали, а уже ссоримся», — подумала я и решила свернуть разговор. Захочет — расскажет.

И я лихо перешла к звонку режиссера.

— Завтра в десять еду на съемки.

— Решилась все же? Вот и молодец!

Вечер прошел в любви и мире. Спать я стала отменно, мне даже перестали совсем сниться сны.

Утром, позавтракав, я начала собираться. У Радмила был выходной, поэтому будить его я не стала. Написала ему милую записочку, в конце подрисовала мордочку кошки и отбыла на свою новую работу.

Время рассчитала неправильно и приехала на студию намного раньше. Около нужного мне павильона я обнаружила лавочку, села на нее, достала книгу и уже собиралась ее открыть, как рядом плюхнулись две девушки.

— Нет, ты представляешь, он три дня как из больницы и опять туда же, — откусывая яблоко, сказала одна из них.

— И не говори, не везет мужику последнее время.

Я невольно заинтересовалась их разговором и нескромно в него влезла.

— Извините, что встреваю, но не про Влада ли Хохрякова вы говорите?

Та, что с яблоком, перестала жевать и внимательно на меня посмотрела, мол, что еще за новая персона, которая мало того, что знает Влада Хохрякова, так еще и с полуслова поняла, о ком идет речь.

— О нем!

— А что с ним случилось, не подскажете?

— Подскажем, он в аварию попал. Подробностей не знаем. Еще вопросы?

— А в какой он больнице и в каком состоянии?

— Не знаем мы ничего, так, слух вчера прошел, что продюсер разбился, но не насмерть.

«Боже, когда это кончится?» — задала я вопрос сама себе.

Мы встали одновременно и пошли к дверям павильона.

Из дверей нам навстречу выходил Семен Петрович с незнакомым мне мужчиной. Девушки, быстро поздоровавшись, юркнули в дверь. Меня он задержал.

— Знакомься, Коль, это и есть та самая Феврония, под которую ты сценарий переписал.

Коля очень недружелюбно окатил меня холодным взглядом и молча кивнул. Я сразу поняла, что мне он отнюдь не рад.

— Феня, а это, не побоюсь этого слова, гениальный сценарист Николай Дерябин.

Мне тут же захотелось как можно быстрее расположить к себе этого мрачного, очень худого, с крючковатым носом человека.

Улыбнувшись и вложив в эту улыбку все очарование, которым я обладала, а в голос как можно больше приветливых ноток, я ответила:

— Здравствуйте, очень рада знакомству!

Дерябин опять кивнул, не выразив ни капельки своей заинтересованности во мне.

— Сеня, я поехал, дел по горло. Звони.

Они обменялись рукопожатием, и Дерябин уехал.

— Значит, так, Фень… — начал режиссер, но я его перебила:

— Семен Петрович, я хотела узнать, что случилось с Владиславом. Вчера мы должны были встретиться, но на встречу он не пришел, — уточнила я.

— Так ты ничего не знаешь? В него же карета «Скорой помощи» втемяшилась на перекрестке. Она с маячком на красный гнала, а Влад на зеленый ехал, может, отвлекся, может, задумался, но ее не пропустил.

Я ждала продолжения. Семен Петрович открыл дверь и подтолкнул меня внутрь. Я спросила:

— Он сильно пострадал? И номер больницы скажите, пожалуйста!

— Пострадал прилично, но точно не знаю, а больница — Первая градская.

Первое мое стремление было сразу туда рвануть, но Семен Петрович меня остановил.

— Нет уж, давай пару-тройку часиков поработаем, а потом поедешь.

Я нехотя согласилась. Пока меня гримировали и одевали, мысли мои были заняты только Владиком. Мне казалось, что в эти минуты я его опять любила. Хотелось, чтобы сейчас открылась дверь вагончика и на пороге появился он, весь в белом, улыбающийся из-под больших полей белой шляпы.

Именно в это время мне позвонил Радмил, но трубку я не взяла, написала, что перезвоню. Опять ко мне вернулось чувство сожаления, что я так необдуманно загадала то чертово желание о нас с Владом.

Про себя я бубнила одно и то же: «Владик, миленький, прости меня, прости!»

Уже сидя на стуле около самой съемочной площадки, я ждала, когда меня позовут, и пыталась анализировать, что такое ужасное происходит с Владом.

Почему на него сыплется одна беда за другой? Ведь карты желание мое отменили, жениться он на мне передумал, никаких чувств уже ко мне не испытывает,