Мичман Хорнблауэр - Сесил Скотт Форестер

— На нос, кому сказано.

Они двинулись на нос, неловко переставляя ноги. Хорнблауэр наблюдал за ними. Чувства вернулись к нему; сердце так бешено колотилось в груди, что он едва мог сдерживаться. Ему пришлось дождаться, пока все остальные уйдут, прежде чем обратиться к надсмотрщику.

— Останови их, — приказал он. Хорнблауэр посмотрел надсмотрщику в глаза, указывая пальцем на гребцов. Губы надсмотрщика шевельнулись, но он не проронил ни слова.

— Останови их, — Хорнблауэр положил руку на рукоять пистолета.

Этого оказалось достаточно. Надсмотрщик что-то пронзительно выкрикнул, и весла остановились. Как только они перестали скрипеть в уключинах, на корабле воцарилась мертвая тишина. Слышен был только плеск воды за кормой идущей по инерции галеры. Хорнблауэр повернулся и окрикнул, Олдройда.

— Олдройд! Где гичка?

— Близко по правому борту, сэр!

— Как близко?

— В двух кабельтовых, сэр. Они гребут к нам.

— Развернись к ним, пока хватает скорости.

— Есть, сэр.

За какое время гичка на веслах покроет четверть мили? Хорнблауэр боялся, как бы в последний момент у испанцев не вспыхнули чувства. Простое ожидание может стать причиной этого. Нельзя вот так стоять и ничего не делать. Хорнблауэр чувствовал, как идет по воде галера. Он обернулся к Джексону.

— Неплохо идет, правда, Джексон? — сказал он и заставил себя рассмеяться, словно на свете все было просто и ясно.

— Да, сэр, полагаю, что так, сэр, — изумленно ответил Джексон. Он нервно теребил пистолет.

— Посмотри-ка на этих людей, — продолжал Хорнблауэр, указывая на галерных рабов. — Ты хоть раз в жизни видел такую бороду?

— Н-нет, сэр.

— Говори со мной, болван. Говори естественно.

— Я… я не знаю, что говорить, сэр.

— Черт побери, ничего ты не понимаешь, Джексон. Видишь, рубец на плече у этого парня? Видимо, не так давно надсмотрщик ударил его бичом.

— Наверное вы правы, сэр.

Хорнблауэр подавил раздражение и приготовился произнести новый монолог, когда сбоку борт заскрежетал о борт. Через мгновение на палубу попрыгала команда гички. Невозможно описать, какое он испытал облегчение. Хорнблауэр чуть не расслабился совсем, но вспомнил о необходимости сохранять достоинство. Он вновь подтянулся.

— Рад видеть вас на борту, — сказал он, когда лейтенант Чадд перекинул ногу через фальшборт и спрыгнул на палубу возле уступа полубака.

— Рад видеть вас, — сказал Чадд с удивлением глядя на него.

— Эти люди на носу — пленники. Хорошо бы их обезоружить. Я полагаю, это единственное, что осталось сделать.

И теперь он не мог расслабиться; ему казалось, что так и придется оставаться в напряжении всю оставшуюся жизнь. Напряженный и в то же время отупевший, он услышал приветственные крики с «Неустанного», когда галера подошла к фрегату. Отупевший и скучный, докладывал он, запинаясь, капитану Пелью, не забыв в самых лестных тонах отозваться о храбрости Джексона и Олдройда.

— Адмирал будет доволен, — сказал Пелью, внимательно глядя на Хорнблауэра.

— Я рад, сэр, — услышал Хорнблауэр свой ответ.

— Теперь, когда мы потеряли бедного Сомса, нам понадобится еще один офицер для несения вахты. Я намерен назначить вас исполняющим обязанности лейтенанта.

— Спасибо, сэр, — сказал Хорнблауэр все в том же отупении.

Сомс был седовласый офицер с огромным опытом. Он проплавал семь морей, участвовал во множестве сражений. Но, в новой для него ситуации, ему не хватило сообразительности, чтоб не подставить свою шлюпку под таран. Сомс мертв, и.о. лейтенанта Хорнблауэр займет его место. Боевая горячка, чистое сумасшествие принесли ему это повышение. Хорнблауэр и не знал, в какие пучины безумия он готов погрузиться. Как Сомс, как вся команда «Неустанного», он позволил слепой ненависти к галерам увлечь себя, и лишь удача сохранила ему жизнь. Это стоит запомнить.

Его Величества корабль «Неустанный» скользил по водам Гибралтарского залива. На шканцах, рядом с капитаном Пелью, стоял исполняющий обязанности лейтенанта Горацио Хорнблауэр, напряженный и подтянутый. Его подзорная труба была направлена в сторону Альхесираса. По иронии судьбы главные военно-морские базы двух враждующих держав располагались всего в шести милях друг от друга, и, приближаясь к Гибралтарской гавани, не мешало повнимательней наблюдать за Альхесирасом — всегда существовала возможность, что оттуда неожиданно выйдет испанская эскадра и внезапно нападет на ничего не подозревающий фрегат.

— Восемь… девять судов с поднятыми реями, сэр, — сообщил Хорнблауэр.

— Благодарю вас, — отвечал Пелью. — Поворот оверштаг!

«Неустанный» лег на другой галс и взял курс на мол. Гибралтарская гавань была, как обычно, полна судов: здесь вынужденно базировались все средиземноморские военно-морские силы Англии. Пелью взял марсели на гитовы и положил руль к борту. Потом загромыхал канат и «Неустанный» повернулся на якоре.

— Спускайте мою гичку, — скомандовал Пелью. Пелью выбрал для своей шлюпки и ее команды сочетание синего и белого — синие рубахи и белые штаны для матросов, белые шляпы с синими лентами; сама шлюпка была синяя с белым, у весел — синие рукоятки и белые лопасти. Все вместе получалось очень красиво — весла взметнулись, и шлюпка плавно заскользила по воде. Капитан Пелью отправился засвидетельствовать свое почтение адмиралу порта. Вскоре по его возвращении к Хорнблауэру подбежал посыльный.

— Капитан приветствует вас и хотел бы видеть вас в своей каюте.

— Проверь-ка свою совесть, — ухмыльнулся мичман Брэйсгедл. — Что ты такого натворил?

— Хотел бы я знать, — искренне отвечал Хорнблауэр. Вызов к капитану — это всегда повод для волнения. Подходя к каюте, Хорнблауэр нервно сглотнул и, прежде чем постучаться, немного помедлил, собираясь с духом. Однако опасения его оказались напрасны: Пелью сидел за столом и приветливо улыбался.

— А, мистер Хорнблауэр, у меня для вас новость, надеюсь, радостная. Завтра будут лейтенантские экзамены, здесь, на «Санта Барбаре». Я надеюсь, вы к ним готовы?

Хорнблауэр чуть не ответил: «Думаю, что да», но вовремя себя одернул.

— Да, сэр. — Пелью ненавидел уклончивые ответы.

— Что ж, очень хорошо. Доложитесь там в три часа пополудни с характеристиками и журналами.

— Есть, сэр.

Такой короткий разговор о таком важном деле! Пелью назначил Хорнблауэра исполняющим обязанности лейтенанта два месяца тому назад. Завтра экзамен. Если он сдаст, адмирал на следующий же день утвердит назначение, и Хорнблауэр станет лейтенантом с двумя месяцами стажа. Но если он провалится! Это будет означать, что он не достоин лейтенантского чина. Он снова станет мичманом, два месяца стажа пропадут, и до следующих экзаменов его допустят не раньше, чем через полгода. Восемь месяцев стажа — дело огромной важности. Оно может повлиять на всю последующую карьеру.