Ревизор: возвращение в СССР 13 - Серж Винтеркей

в курсе. Я-то, вообще, думал, что это плюс моей репутации, поймите правильно, что людей своих не бросаю, за собой тяну и всё такое… Понимаете?

– Ну, это… – усмехнулся министр. – Да.

– Хотя, в данном конкретном случае, они сами решили в Москву ехать и вернулись раньше меня.

– Уже не важно… Запомни, – сказал Николай Алексеевич. – слишком преданные люди, это тоже не хорошо. – и многозначительно посмотрел на зятя. – Это помощница твоя.

Павел от удивления аж есть перестал. Вот уж, на кого никогда бы не подумал, считал, что преданней человека у него еще не было, думал, ей можно доверять. А ещё собирался по всем кабинетам её за собой таскать… Представлял, как он станет министром, а она рядом с ним дорастет до министерского работника… Идиот! Хорошо ещё, что ни во что серьёзное не успел её посвятить.

Эх, молодо-зелено… – думал министр, наблюдая за шоком, а затем за глубоким разочарованием, появившимся на лице зятя. – Парень неплохой, но ему ещё набираться и набираться опыта.

Сатчан на нервах решил прогуляться по лесу. Николай Алексеевич это одобрил – ему надо некоторые неожиданные вещи упорядочить в голове. Прогулка ему в этом поможет.

Дочь успокоилась после разговора с матерью, и Николай Алексеевич решил тоже поговорить с ней.

– Римм, – подсел он к ней в гостиной. – жизнь длинная и сложная. Не всегда мы с матерью будем рядом, не всегда сможем помочь. Твой муж хороший человек и не дурак. У тебя есть все шансы прожить с ним хорошую жизнь. Но тебе надо помогать ему, а не ссорить с нужными людьми. Надеюсь то, что случилось, не скажется на дружбе Ивлева с твоим Павлом. Поверь, этот парень очень далеко пойдёт. Иметь таких друзей дорогого стоит. Я рад, что у твоего мужа такой друг есть. Нельзя их дружбу рушить.

– Можно подумать, на этом Ивлеве свет клином сошёлся. – буркнула Римма.

– Сошёлся, не сошёлся, а я людей вижу! – строго сказал ей отец. – Я сам всего добивался. Мне никто не помогал. Отец в колхозе всю жизнь работал, мать потерял совсем маленьким… Кто сам пробивается, как этот Ивлев, тот гораздо крепче на ногах стоит, чем вы, родившиеся на всё готовое. Сколько меня ни пытались подсидеть детки наших партийных деятелей, пока молод был, а ничего у них не вышло. Потому что они на всём готовом, не получилось, ну и ладно. А у меня выхода другого не было, кроме как землю рыть, своего добиваться.

Римма встревоженно взглянула на отца. Она прекрасно знала, каким жёстким он может быть. Побаивалась и очень уважала его способность не пасовать и не отступать перед любыми трудностями.

– Со своей секретаршей Павел разберётся. Она тебя никогда больше не побеспокоит. – сказал Николай Алексеевич. – На будущее, дочка, кто-то позвонит еще раз, а звонить будут, потому, что твой муж – желанная партия для многих, всё запиши, кто звонит, как связаться и передай мужу. Дальше это будет его забота. И не надо переживать, изводить себя и мужа. Только порадуешь эту сволочь, возомнившую себя твоей соперницей.

Последние слова министр произнёс с таким чувством, что Римма испугалась за участь тех несчастных, которые осмеливались писать или звонить её матери.

Взглянув на ситуацию с другой стороны, она поняла, что совершенно напрасно переживала почти две недели. Надо было сразу Сатчану всё сказать, пусть бы сам и разбирался. Павел, конечно, гораздо мягче отца, но не спустит и не простит такую выходку никому. В этом Римма была уверена.

– И ещё, дочь. – обратился к ней отец. – Тебе надо извиниться и помириться с женой Ивлева. Это будет правильно и разумно. Ещё неизвестно, кто кому нужнее будет лет через десять, Сатчан Ивлеву или наоборот.

Римма уже и сама об этом подумала. Вела она себя, конечно, безобразно…

***

Вернулся домой часам к трём. Обеспокоенная жена меня едва дождалась. Вместе с Родькой. Дед его сегодня ушел на сутки, и пацан упросил его оставить не с Шурой, а у нас. Галия посадила его модель доклеивать, пока меня не было. Поделился с ними впечатлениями от знакомства с министром.

– Хороший, в целом, человек. – подвёл я итог. – Без зазнайства и спеси. Вот есть же такие…

Появилось свободное время и хотел позаниматься, но, пообедав, почувствовал, как сон накрывает. Нервотрепка последних дней, похоже, начала своё брать. Перегрузил я свой новый организм. – решил я и завалился спать.

Домочадцам не оставалась ничего другого, как прилечь рядом. Так я и проснулся через пару часов: с женой в обнимку и чужим пацаном под боком. В голове кот, а в ногах собака.

Интересная у меня жизнь. – усмехнулся я про себя и попытался аккуратно вылезти из постели, чтобы никого не разбудить. Но оказался той нижней картой, вытащи которую, и весь карточный домик рассыплется.

Все мгновенно проснулись, стоило мне пошевелиться.

Минут через тридцать уже все отошли от сна, попив чаю, сидели за столом на кухне и решали, что делать дальше. Позаниматься перед сном успеем, решили мы с женой. А сейчас хотелось чего-то для души.

Но для души не получилось. Выскочивший из постели Тузик стал очень характерно метаться у двери. Мол, хозяин, что-то не то сожрал, очень на улицу надо. В моих интересах было к нему прислушаться, уже проверено. Так что мы с Родькой быстро оделись и пошли на улицу.

Выходя с Родькой и Тузиком из подъезда, на первом этаже опять столкнулись с капитаном, он из лифта выходил с очередным каким-то мешком. Мы поздоровались, он пропустил меня с собакой вперед и вышел за нами.

Родька выхватил у меня поводок и понесся по двору с Тузиком. А я решил познакомиться с капитаном, соседи все же. Предпочитаю знать, с кем рядом живу. Да и стыдно немного было, что принял его недавно за не пойми кого, а он так пострадал из-за своей жены. Так что остановился у дверей, ожидая, когда сосед мусор выкинет. Родька тем временем сделал с псом круг вокруг двора и подбежал ко мне, не понимая, чего я стою. Сосед возвращался.

– Павел. – протянул я ему руку. – С третьего этажа, восемьдесят первая квартира.

– Николай. Седьмой этаж. Девяносто восьмая. – лаконично доложил капитан, остановившись.

– Рад знакомству. Прошлый раз как-то не получилось познакомиться. – сказал я. Сосед при этих словах кивнул