Безымянная девушка - Сара Пекканен

С одним отличием. Здесь вы абсолютно одна.

Эта аудитория выбрана для эксперимента потому, что здесь мало отвлекающих факторов, вследствие чего вам будет легче сосредоточиться на стоящей перед вами задаче.

Бен объясняет, что инструкции будут появляться на стоящем перед вами компьютере. И закрывает дверь.

В помещении тишина.

Ноутбук ждет на одном из столов в первом ряду. Он уже открыт. Вы идете к нему, и ваши шаги эхом разносятся по большой комнате.

Вы опускаетесь на стул, придвигаетесь к столу, скрежеща металлической ножкой по линолеуму.

На экране – сообщение:

Респондент 52: Доктор Шилдс благодарит вас за участие в исследовательском проекте, посвященном анализу нравственно-этических принципов. Соглашаясь участвовать в нем, вы принимаете условия конфиденциальности. Вы ни с кем не должны это обсуждать.

Ответы не могут быть верными или неверными. Главное – вы должны быть откровенны и отвечать первое, что вам придет на ум. Объяснения должны быть обстоятельными. Вам не будет позволено перейти к следующему вопросу, пока вы полностью не ответите на текущий вопрос.

За пять минут до истечения ваших двух часов вы получите уведомление о скором завершении сеанса.

Когда будете готовы приступить к тестированию, нажмите клавишу «Enter».

Вы имеете представление о том, чего ждать?

Вы подносите палец к клавише «Enter», но не прикасаетесь к ней: ваша рука зависает над клавиатурой. Вы не одиноки в своих сомнениях. До вас некоторые из респондентов тоже в той или иной степени проявляли нерешительность.

Страшно изведывать грани собственного «я», существование которых вам не хочется признавать.

Наконец вы нажимаете на клавишу.

Ждете, глядя на мерцающий курсор. Ваши ореховые глаза широко раскрыты.

На экране появляется первый вопрос, и вы вздрагиваете.

Наверно, вам немного не по себе, оттого что кто-то пытается прощупать вашу душу в столь голой обстановке, не объясняя, почему эта информация столь ценна. Человеку свойственно чураться всего, что порождает чувство уязвимости, но чтобы эксперимент удался, вам необходимо полностью подчиниться данному процессу.

Помните правила: будьте искренни и правдивы, не стремитесь увернуться от чувства смущения или боли, что вызывают эти вопросы.

Если уже первый вопрос – относительно невинный – выбивает вас из колеи, значит, возможно, вы одна из тех женщин, которые отказываются от участия в эксперименте. Некоторые респонденты не возвращаются. Не любая способна осилить данный тест.

Вы продолжаете смотреть на вопрос.

Может быть, инстинкт вам подсказывает, что лучше сразу встать и уйти, даже не попробовав.

Что ж, вы будете не первой и не последней.

Но вы снова подносите руки к клавиатуре и начинаете печатать.

17 ноября, суббота

В аудитории неестественно тихо. Я смотрю на экран ноутбука, и меня одолевает тревога. В инструкции говорится, что ответы не могут быть неверными, но ведь, отвечая на вопросы теста, исследующего аспекты нравственности, я слишком много выдам о себе.

В комнате холодно. Наверно, специально, предполагаю я, чтобы держать респондента в тонусе. Я почти слышу фантомные шумы – шелест страниц, глухие шаги, возню и шутки студентов.

Указательным пальцем я давлю на клавишу возврата и жду первого вопроса.

Могли бы вы солгать без зазрения совести?

Я отшатываюсь от экрана.

Не на это я рассчитывала, когда Тейлор небрежно отмахнулась от тестирования. Мне и в голову не пришло, что меня попросят писать о себе; почему-то я решила, что это будет тест на выбор ответов из нескольких предложенных вариантов или в форме «да»/«нет». А мне задали слишком личный вопрос, словно доктор Шилдс уже немало знает обо мне, словно ему известно, что я солгала по поводу Тейлор. Меня это приводит в смятение.

Я мысленно встряхиваюсь, ставлю пальцы на клавиатуру.

Существует много типов лжи. Есть пассивная ложь вроде обычной недомолвки, а есть активная, переворачивающая жизнь, о которой я знаю не понаслышке. Но я выбираю безопасный вариант.

Конечно, печатаю я. По роду занятий я – визажист, но не из тех, о ком пишут в журналах и газетах. Я не работаю с моделями или кинозвездами. Мои клиенты – обитательницы Верхнего Ист-Сайда: подростки, собирающиеся на выпускной, и их мамаши, посещающие престижные благотворительные мероприятия. Я также обслуживаю свадьбы и торжества по случаю бат-мицвы. Поэтому, конечно, я запросто могу сказать нервничающей матери, что она выглядит очень молодо, или застенчивой 16-летней девочке, что я даже не заметила ее прыщей. Не в последнюю очередь потому, что надеюсь своей лестью раскрутить их на щедрые чаевые.

Я отсылаю сообщение, не зная, устроит ли профессора мой ответ. Но, видимо, мои откровения его удовлетворили, потому что на экране быстро высвечивается второй вопрос.

Опишите случай из своей жизни, когда вы решились на обман.

Не слабо. Откуда такая уверенность?

С другой стороны, наверно, каждый человек хоть раз в жизни да солгал, хотя бы в детстве, играя в «Монополию». Я пару секунд раздумываю, затем пишу: В четвертом классе я схитрила на контрольной. Салли Дженкинс слыла самой грамотной в классе, и когда я, подняв голову, сидела и жевала розовый ластик на кончике карандаша, пытаясь вспомнить, одна или две буквы «п» в слове «аппетит», мой взгляд упал на ее тетрадь.

Оказалось, что две. Я написала слово и про себя поблагодарила Салли, получив за контрольную «пять».

Я отсылаю ответ.

Странно, что мне так живо вспомнился именно этот случай, ведь о Салли я уже и думать забыла. Мы вместе окончили школу, но я давно не была на встречах одноклассников и понятия не имею, как сложилась ее судьба. Наверно, у нее двое или трое детей, работа в режиме неполной занятости, дом неподалеку от родителей. Так теперь живут многие девчонки, с которыми я выросла.

Следующий вопрос еще не материализовался. Я снова нажимаю клавишу возврата. Ничего.

Может, сбой в программе? Только я собралась встать и выглянуть в коридор – нет ли поблизости Бена? – на экране начинают появляться буквы, одна за другой.

Словно кто-то печатает в реальном времени.

Респондент 52, отнеситесь к заданию более ответственно.

Невольно содрогнувшись, я озираюсь по сторонам. Жалюзи из тонкого пластика на окнах подняты, но снаружи под тусклым хмурым небом никого. Газон и тротуар безлюдны. Напротив высится здание, однако трудно определить, есть ли в нем кто-нибудь.

Умом я понимаю, что в аудитории я абсолютно одна. Но ощущение такое, будто кто-то стоит рядом и нашептывает.