Тайный бункер абвера - Александр Александрович Тамоников

скупые строчки в характеристике, приказы о награждении, донесения от командиров роты и взвода о проведенных операциях. Сейчас настало время лично познакомиться с парнем. Перед майором вытянулся, стараясь держать выправку, бледный, изможденный молодой мужчина. Темные, слегка волнистые волосы слиплись от пота в кольца на лбу, крупные капли пота покрывали лицо и лоб, а по гимнастерке растеклись темные пятна. Обычное требование — строевая стойка и приветствие по уставу старшего по званию — давалось раненому явно огромными усилиями. И все же он кратко приветствовал посетителя:

— Здравия желаю, товарищ майор. Капитан Шубин по вашему приказанию прибыл.

— Вольно, Шубин, — одобрительно кивнул Снитко, начало знакомства ему понравилось.

Не любил майор, когда фронтовые разведчики начинали кичиться своим особым положением, нарушать устав и воинскую дисциплину. Он считал такое поведение прямой дорогой к саботажу и провалу поручений, потому как в Красной армии все строится на строжайшей дисциплине. От его внимательного взгляда не укрылось, что от напряжения Глеб Шубин едва стоит на ногах. Поэтому объяснил сразу:

— Майор Снитко, командир отдела НКВД штаба второй армии Брянского фронта. Разговор к тебе есть, важный и конфиденциальный. Давай найдем место, где можно поговорить спокойно и без свидетелей.

Глеб указал на темный участок между зарослями деревьев:

— Вон там, где большие деревья. От них тень и сырость, а больные предпочитают на солнышке время проводить.

— Идем, капитан, — кивнул Снитко.

Он пошел медленно вперед, на ходу расспрашивая разведчика:

— Ну что, когда назад на фронт, что врачи говорят?

Шубин отрапортовал:

— Неделю я себе срока дал, товарищ майор, на восстановление. Ходить могу, медленно, но могу. Так что пользу принесу на передовой. Месяца мне хватит, чтобы забыть о ранениях.

— Видел у тебя на кровати словарь. Немецкий подтягиваешь?

— Так точно, товарищ майор. — Глеб изо всех сил старался идти наравне с собеседником. — Говорить могу, понимаю речь, но акцент еще есть. Технические термины осваиваю, каждый день учу по пятьсот слов, задачу себе поставил.

— Молодец, — не удержался от похвалы Снитко. — Не теряешь времени зря. Бойцы в госпитале как на курорте обычно себя чувствуют, амуры крутят да болтаются без дела. Нравится мне твой подход к делу, Глеб. Давай сразу вот так буду, по-простому, разговор у меня к тебе важный, а я в поклонах и реверансах не силен.

Они наконец остановились между трех разлапистых елей с почти черными от возраста иголками. Сюда не доносились звуки госпитальной жизни, от земли тянуло сыростью, а под ногами пружинил седой мох. Михаил внимательно вгляделся в лицо разведчика, тот смотрел в ответ открыто, без страха или суеты. Ждал, понимая, что не просто так прибыл майор особого отделения сюда, в госпиталь, ради лишь разговора. Беседа эта будет важной, связанной с ценной информацией и опасным заданием, других у армейской разведки не бывает.

Снитко откашлялся:

— В тридцати километрах отсюда действует временный лагерь для немецких военнопленных, их сюда со всех фронтов свозят, чтобы потом отправить отбывать заключение на зонах. Отрабатывают все, что они натворили на нашей земле.

Голос его вдруг сорвался и осип, даже бывалый майор терял дар речи, когда думал о страшных преступлениях фашистов. Руки у него вдруг задрожали от боли, что он носил глубоко внутри себя, боли от потери близких — дочерей и жены, родителей, которых за один раз уничтожил немецкий бомбардировщик, атаковав эшелон, идущий на юг, в эвакуацию.

Майор быстро взял себя в руки, утопил свое горе внутри и заговорил твердым голосом:

— Среди пленных работают наши агенты, да и сами фрицы готовы за кусок хлеба теперь выдать любые тайны. Но один попался упрямый, молчит, говорить отказывается, хотя работали с ним наши лучшие ребята. Без всякой жалости работали, от души. Это офицер гестапо, штабист Андреас Шульц. Когда его взяли в плен, при нем нашли пакет с документами о некоей операции «Вервольф». Знаешь, как переводится?

— Оборотень, человек в чужой шкуре, в образе животного, — ответил капитан.

— Верно, в немецком, я смотрю, ты поднаторел, — одобрительно кивнул энкавэдэшник. — Сейчас я озвучу секретную информацию, и ты должен держать язык за зубами. Не говорить ни невесте, ни товарищу, никому. Понял?

— Так точно, товарищ майор, в разведке у нас всегда режим секретности работает, — отозвался Глеб.

— Так вот, операция «Вервольф» — это засекреченная и для немецких солдат информация, и для рядовых офицеров. Это конспиративный бункер, который построили где-то в центре оккупированной земли. Предназначен для укрытия верхушки немецкого командования на случай внезапной массированной атаки, там же хранятся все документы — планы наступлений и обороны, сведения о передислокации, имена и фамилии агентов абвера, много чего ценного и важного. Мы знаем, что в бункере хранятся очень важные документы, но не знаем одного: где он построен. Шульц на контакт не идет, утверждает, что он всего лишь курьер. Но он вез кодовые документы по конспиративным лесным аэродромам для люфтваффе, а значит, у него был адрес, куда их доставить.

Снитко замолчал, давая Шубину время осмыслить информацию. Потом приблизился почти вплотную и заговорил, перейдя почти на шепот:

— И я приехал сюда, потому что думаю — ты сможешь его разговорить. Я читал твое личное дело, я знаю, что ты мастер военной разведки, а значит, насквозь видишь людей и умеешь с ними разговаривать. Не знаю как, но ты должен его разговорить, убедить выдать местоположение бункера «Вервольф». Пытки, угрозы, лесть, обещания мы уже использовали, в лагере свои специалисты имеются, но им не хватает тонкости, изобретательности, чтобы немца, как малька, на наживку поймать. Понимаешь, капитан, о чем я? И обстоятельства сложились удачно: пока ты еще не оправился, хромой, худой, не заподозрит в тебе немец разведчика, не воспримет как угрозу. Чего бояться калеку, который ходит с трудом.

Шубин вспыхнул огнем от такого замечания, по лицу запылали красные пятна. Он сцепил зубы, чтобы не вспылить в ответ и не выкрикнуть: «Я не калека! Я почти здоров». Но субординация, военная выучка и терпение разведчика не позволили ему потерять самообладание. А Снитко вдруг хохотнул и шлепнул его по спине:

— Ну, капитан, не серчай. Проверка была это, специально тебя уколол, по больному бил. Проверял, можно ли тебя из седла выбить грубым словом. Удержался, молодец. Поэтому я тебя выбрал, Шубин, по твоим делам понятно, что не сдашься, выдюжишь. Зубами будешь скрипеть, жилы рвать, но выполнишь задачу. Потому что после того, как немца обработаешь, надо будет организовать вылазку по этому адресу. Хоть где он будет находиться, этот бункер, хоть у Гитлера в штанах, но найти его надо будет. Найти, открыть, забрать