Фонари - Константин Викторович Еланцев

class="p1">Позёмка куда-то спешит.

Моя красавица

Пуржит зима, и небо хмурится,

Опять сугробы намело,

А ты идёшь по нашей улице,

И снова на сердце тепло.

Ведь ты могла судьбой-разлучницей

Пройти дорогою любой,

А ты идёшь по нашей улице,

И все любуются тобой.

Я жду всегда, когда появишься,

И промолчу, себя кляня,

Хочу сказать, как ты мне нравишься,

Но, жаль, не смотришь на меня.

Мне никогда с собой не справиться,

Перед тобой не устою,

И знают все, такой красавицы

Не отыскать в любом краю.

Пуржит зима, и небо хмурится,

И вот опять поёт душа,

Ведь ты идёшь по нашей улице,

Ой, до чего же хороша!

Дорога памяти моей

Дорога памяти моей

Назад всё чаще убегает,

Пусть нет тех старых тополей,

И на реке вода другая.

Ох, как я счастлив был тогда,

Когда её журчанье слушал,

Не понимая, что вода

Уже тогда лечила душу.

А годы, оставляя след,

Спешат, не выбирая средства.

Там, в глубине прошедших лет

Давно моё осталось детство.

И пусть известен адресат,

Как это мало, и как много,

Но даже повернув назад

Нельзя вернуться той дорогой.

Где от домашнего крыльца

Однажды жизнь меня умчала.

… Дороге этой нет конца,

Но у дороги есть начало.

Ива, ивушка

На краю села за околицей,

Где гнездятся кулики,

В одиночестве ива-скромница

Зеленеет у реки.

Ива, ивушка, ветки клонятся,

От печали, говорят.

Что ж любимый мой меня сторонится

И всегда отводит взгляд.

Я любовь свою запоздалую

Доверяю только ей,

Утону в ветвях и пожалуюсь

Ей, подруженьке моей.

Жаль, когда-нибудь мы состаримся,

Было, не было — простим.

Вместе с ивою мы печалимся,

Вместе с ивою грустим.

Ива, ивушка, ветки клонятся,

От печали, говорят,

Что ж любимый мой меня сторонится

И всегда отводит взгляд.

А у печали женское лицо

Я уходил и возвращался вновь,

Не назначал свиданий у фонтанов,

Я думал, что безумная любовь

Бывает за обложками романов.

А у печали женское лицо,

А у печали тоненькие руки,

Накинутое наспех пальтецо,

И боль души в предчувствии разлуки.

Я уходил, захлопывая дверь,

И жизнь моя неслась по перекатам,

Ну почему я думаю теперь

О тех глазах, отвергнутых когда-то.

Судьба моя по жизни всё плывёт,

И каждый долгий одинокий вечер

Я понимаю, что любовь её

Ещё живёт надеждой скорой встречи.

А у печали женское лицо,

А у печали тоненькие руки,

Накинутое наспех пальтецо,

И боль души в предчувствии разлуки.

Дождь

Дождь, опять затянут горизонт,

Дождь, и даже птицы в роще смолкли.

Нет, нам не поможет даже зонт,

Мы с тобой совсем уже промокли.

Вновь я утону в твоих глазах,

В них пылают летние зарницы,

Вдруг блеснёт предательски слеза,

И с дождём сольётся на ресницах.

Дождь, ещё чуть-чуть и будет ночь,

Жаль, что соловьи однажды смолкли,

Зонт теперь не в силах нам помочь,

Мы с тобой давно уже промокли.

Дождь. А мы спасти ещё могли

То, чем жили, в вечности сгорая,

Но самих себя не сберегли,

Потерявшись в двух шагах от рая.

Ранняя осень

Уходит август зноем небывалым,

И без дождей потрескалась земля,

Вот только осень жёлтым покрывалом

Уже накрыла здешние поля.

Спешат куда-то облаков каскады,

Разбрасывая тени по дворам,

Замолкли птицы, лишь одни цикады

Трезвонят иногда по вечерам.

А мы молчим, наивно полагая,

Что в этот год природа неправа….

Ну, вот и осень! Слышишь, дорогая,

Как шелестит пожухлая трава?

И ты представь, что подведя итоги,

В прощальном взгляде грусти не тая,

Уходит август по степной дороге

Куда-то в неизвестные края….

Тихая родина

Нет дороги такой, что когда-то кончается,

В жизни часто её проложить нелегко,

Как листки на ветру наши судьбы качаются,

И, сорвавшись, летят далеко-далеко.

Только с нами всегда наша малая родина,

Здесь на зорьке в лугах утро стелет туман,

Здесь заваренный чай из листочков смородины,

И малиновый звон, и вишнёвый дурман.

Суетой городов мы в душе восхищаемся,

А о ней невзначай вспоминаем порой,

Но однажды назад всё-равно возвращаемся

В этот сказочный край под сосновой горой.

И заваренный чай из листочков смородины

Вдруг напомнит о той, что уснуть не даёт,

Потому что всегда с нами тихая родина,

И тот самый туман, что из детства плывёт.