Экипаж лейтенанта Родина - Сергей Михайлович Дышев

– А самое страшное было два месяца назад, в начале августа, когда шли бои за освобождение нашего района. Их танки ворвались в село, стали стрелять из пушек, а что уцелело, давить гусеницами… По живым людям. В нашу хату тоже выстрелил, я с бабулей и братишкой выскочил, а он на нас, огромная страшная громадина, и за нами по улице. И они… погибли, под гусеницами. А за мной он еще гнался, пока я в овраг не скатился…

– Да, это страшно… – тихо сказал командир, положил руку на плечо Сане и крепко сжал. – Давай перекур, ребята!

– Я эту фашистскую тварь, что на башне сидел, на всю жизнь запомню!

– У нас у каждого есть, что припомнить, – отозвался Сидорский.

Его отец и мать остались в Белоруссии, в начале войны слишком стремительно уходил фронт на восток, поглотив их деревеньку в первый же месяц, они не успели эвакуироваться, и что с ними, живы или нет, судьба их, как и миллионов наших людей под оккупантами, Кириллу была неведома.

Глава третья

С восходом солнца все три танка взвода Ивана Родина, рыкнув дизелями, заползли в отрытые окопы. Лучи золотом блеснули на стволах и башнях, продолжалось это всего несколько мгновений…

А к позициям взвода уже торопливо шел капитан Бражкин.

– Взвод, становись! – подал команду Родин.

Все экипажи заняли свои места, в шеренгу перед своими танками. Люди порядком измучились, поспать поочередно удалось не более часа.

Родин доложил и пошел сопровождать командира по «военприемке». Ротный осмотрел окопы и в принципе остался доволен, ограничившись небольшими замечаниями по маскировке ветвями. Начальник, обходящийся без замечаний, лишает подчиненных очень важного чувства – боевой настороженности. А без него солдату нельзя, как и без вечного чувства голода.

Бражкин знал, что сейчас ждут от него после ночных земляных работ командиры взводов, да и весь подуставший состав роты: надо ли оборудовать запасные позиции танков. И все знали, что дашь слабинку, махнешь на авось, на пронесет, как сразу, не по закону подлости, а жестокой войны, коварство, хитрость и маневр врага обрушатся и размажут тебя, как кусок масла на раскаленной сковородке.

– К 18 часам оборудовать по две запасные позиции на танк, – сказал Бражкин. (Все как один посмотрели на мозоли на ладонях.) И продолжил: – Круговую оборону никто не отменял… Вопросы есть?

– Есть вопрос! – Родин, как в школе, поднял руку. – Тут речушка в ста метрах отсюда. Разрешите, экипажи поочередно освежатся, то есть помоются?

– Разрешаю, поочередно, и чтоб охрана была! – произнес ротный и пошел к опорному пункту второго взвода.

– За мной, ребята! – весело крикнул Иван.

Настроение скакнуло вверх, ведь за работой упрели, как кони на пашне, несмотря на холодную ночь, пот катился градом, все поскидывали гимнастерки, оставшись в нательных рубахах. Да и те отсырели.

Упрашивать не приходилось, гурьбой пошли за командиром.

– Ребята, меня подождите! – встрепенулся Деревянко. – Я только полотенце и мыло возьму.

– Хорошее дело! – отозвался Руслик. – А то мы и забыли, когда последний раз получали.

Саня развязал рюкзак, достал оттуда вафельное полотенце и брусок темно-серого мыла, полученные от старшины учебной части, и бросился догонять экипаж.

На берегу Иван первым разделся донага и с уханьем бросился в реку, за ним с криками, охами, поскидав одежу, окунулись Кирилл и Руслан. Ледяная осенняя вода обожгла, пробрала до костей, дыхание перехватило. И минуты не прошло, все вылетели на берег. Иван схватил рубаху и растер до красноты тело. Кирилл и Руслан разогрелись приседаниями.

– А ты чего? – спросил Иван у Деревянко. – Сачкуешь?

А Саня тем временем скинул куртку, оставшись в рубахе, закатал штаны и, зайдя по щиколотку в воду, ограничился плесканием и умыванием.

– Холодно, застужусь, – намыливая лицо, пояснил ситуацию Деревянко. – Да и плавать я не умею!

– А я тебя сейчас научу, – прогудел Сидорский. – Скидывай комбез – и воду!

И он, видно, не шутил, с серьезной рожей направился к Сане. А тот шустро выскочил на берег, поднял с травы штатный кусок мыла и кинул Кириллу:

– Лови!

Сидорский машинально поймал.

А Саня со смехом добавил:

– Шею намыль себе!

Сидорский обомлел от такого нахальства.

– Ах ты, салажонок, хрен мартышкин, да я тебя сейчас всего намылю!

И широким шагом попёр на Саню с явными намерениями окунуть в речку. Кирилл было ухватил Деревянко за грудки, но тот, вдруг откинув голову, лбом резко припечатал сержантский нос и тут же с силой толкнул в грудь. Сидорский оступился и рухнул голым задом на кустик бодяка. Колючки впились, он дико заорал, подпрыгнул, будто под ним рванул взрывпакет. Все засмеялись, момент отмщения был упущен. Кирилл, ругаясь, вытащил колючки. А командир заметил мрачновато:

– Ещё не воевал, а у нас из-за тебя первые потери. Посмотрим, что покажешь на вождении.

Глава четвертая

Только дошли до своего танка, Родин скомандовал экипажу: «По местам!» Саня прыгнул на сиденье механика-водителя, чувствуя волнение, легкую дрожь, в просторечии мандраж, справиться с которыми можно только в полном единении с боевой машиной. И вот настал момент, о котором он грезил и мечтал в последние месяцы. Этот огромный сложнейший механизм для уничтожения врага и всего движущегося на поле боя молча выжидал, как и экипаж, занявший во главе с Родиным свои места. «Ну, посмотрим, что ты из себя значишь…»

Азарт вытеснит страх, когда все тело, руки и ноги сливаются с боевой машиной.

– Заводи! – подал команду Родин.

Деревянко мысленно перекрестился (видел, как это делала у суровых ликом образов погибшая под гусеницами бабушка Пелагея), вспомнил почему-то с острой жалостью сгоревшую в пожарище ладанку с Николаем Чудотворцем, бабушкой и подаренной, выдохнул, поправил танкошлем и, не торопясь, стал по инструкции пробуждать танк.

Сначала по надписям на моторной перегородке поставил топливный распределительный кран, затем воздушный кран на группу баков. Проверил, выключен ли мотор поворота башни, не дай бог, забудешь.

Включил «массу», что пару раз забывал сделать в учебке.

Ручным насосом качнул давление в топливных баках, открыл кран для выпуска воздуха из топливной системы и держал его, пока не потекла струйка топлива без пузырьков воздуха, потом закрыл кран. Все как у человека: с жилами, артериями и венами кровеносной системы. Ручным насосом добавил нужное давление в масляной магистрали. Проверил рычаг кулисы, стоит ли на «нейтралке».

Все до автоматизма: рукоятка ручной подачи топлива – и кнопка стартера дает обороты валу двигателя.

Саня слегка нажал педаль привода топливного насоса – и вот дизельное сердце танка оживает, стучит, непередаваемым железным грохотом