Это не пропаганда. Хроники мировой войны с реальностью - Питер Померанцев

идеалы свободы слова, и при этом сохранить достаточную анонимность, оставаясь ни при чем?

Архитектура дезинформации

Посмотрим на Филиппины. В 1977 году, в то самое время, когда мои родители испытывали сомнительное удовольствие от общения с КГБ, Филиппинами управлял полковник Фердинанд Маркос, военный диктатор, поддерживаемый США. В годы его правления, как показывает быстрый поиск по сайту Amnesty International, было убито 3257 политзаключенных, 35 000 подверглись пыткам, а 70 000 – тюремному заключению. Маркос открыто демонстрировал свое видение того, какую роль могут играть пытки в усмирении общества. 77 % убитых не просто «исчезли» – их трупы можно было увидеть на обочинах дорог, где они лежали в назидание остальным. Иногда у жертв вытаскивали мозги и заполняли место в пустых черепах их же нижним бельем. Некоторые тела разрубали на части и разбрасывали по улицам на всеобщее обозрение [6].

Режим Маркоса пал в 1986 году на фоне массовых протестов, отказа США от его поддержки и дезертирства нескольких армейских подразделений. На улицы вышли миллионы людей. Казалось, пришло новое время – свободное от коррупции и нарушений прав человека. Маркос бежал из страны и провел остаток жизни на Гавайях.

Сегодня Манила встречает гостей убийственным запахом тухлой рыбы и попкорна, сточных вод и горелого масла, от всего этого так и тянет блевануть на тротуар. Впрочем, «тротуар» – не вполне подходящее слово. В привычном смысле широких тротуаров, по которым можно гулять, в городе немного. Вместо них по краям торговых центров и небоскребов расположены узкие уступы, по которым ты еле-еле пробираешься вплотную к безумному потоку машин. Торговые центры сменяются трущобами, где в переулках между барами по ночам спят бездомные, завернувшись в фольгу и высунув ноги наружу. В самих барах можно поглазеть на боксерские поединки карликов или попеть в караоке корейскую попсу, пригласив для компании девушек в таких узких платьях, что ткань словно впивается им в бедра.

Днем ты плетешься между торговыми центрами, трущобами и небоскребами по узеньким многолюдным тротуарам, приподнятым над землей, петляющим между многоуровневыми шоссе. Пригибаешься, чтобы не стукнуться об опоры эстакад, вздрагиваешь от постоянных гудков и сирен, доносящихся снизу. Внезапно прямо перед тобой проносится поезд, или ты оказываешься лицом к лицу с женщиной, поедающей консервированную ветчину SPAM [7] на одном из колоссальных рекламных билбордов. Билборды, отгораживающие небоскребы от трущоб, здесь повсюду. В период с 1898 по 1946 год Филиппины находились под контролем американской администрации (не считая периода оккупации Японией с 1942 по 1945 год). С тех пор в стране стоят американские военные базы, а рацион американских солдат считается деликатесом. На другом плакате счастливая домохозяйка кормит своего красавца-мужа кусочками тунца из консервной банки. Прямо под рекламой скворчащей ветчины уличные дети плещутся в реке, над которой поднимается пар; позади мерцает неоновая вывеска «Иисус спасет тебя!». Это – католическая страна: пятидесяти годам правления США предшествовали 300 лет испанской колонизации (у филиппинцев есть шутка «Мы прожили триста лет с церковью и пятьдесят – с Голливудом»). В торговых центрах есть часовни, где можно помолиться, и охранники, которые не пускают внутрь нищих. В этом городе с 22-миллионным населением практически отсутствует понятие общественного пространства. Внутри торговых центров повсеместно используются сильнейшие освежители воздуха – лавандовые в дешевых заведениях с километрами прилавков фастфуда, лимонные, чуть послабее, – в более изысканных. Так пахнет в уборных – и запах туалета не покидает тебя ни у сточных канав на улицах, ни в помещении.

Вскоре замечаешь, что все делают селфи: и парень в шлепанцах, обливающийся потом в железной коробке рейсового автобуса; и молодые китаянки, ожидающие свои коктейли в торговом центре. На Филиппинах делают больше всего селфи в мире, здесь самые высокие показатели использования социальных сетей и больше всего текстовых сообщений на душу населения. Некоторые полагают, что причиной всему – возросшая важность семейных и личных связей для жизни в стране в условиях неэффективного государственного управления. И селфи – вовсе не проявление нарциссизма: просто человек доверяет тому, кого знает в лицо.

С подъемом социальных сетей Филиппины превратились в столицу нового поколения манипуляторов цифровой эпохи.

Я встретился с Пи в одном из торговых оазисов в районе небоскребов с небесно-голубыми окнами. Он настаивает, чтобы я не использовал в книге его настоящее имя, но сразу видно, как отчаянно он жаждет признания за рекламные кампании, которые не может поставить себе в заслугу. Ему чуть за двадцать, он одет как парень из корейского бойз-бенда. Пи находится в вечно возбужденном состоянии, говорит ли о выборах президента или о своем инстаграм-аккаунте, украшенном синим значком верификации – подтверждением статуса.

«Я просто счастлив, когда управляю людьми. Наверное, это плохо. Так я удовлетворяю свое эго, что-то, сидящее глубоко внутри… Я словно чувствую себя богом цифрового мира!» – восклицает он. Но звучит это совсем не страшно – скорее, он напоминает опереточного злодея.

Он начал свою карьеру в Сети в возрасте 15 лет с создания анонимной страницы, где посетителям предлагалось поделиться своими романтическими историями. «Расскажи о своем самом болезненном разрыве!» – призывал он или: «Расскажи о своем самом горячем свидании!» Он показывает мне одну из своих групп в фейсбуке: в ней больше трех миллионов участников.

Еще в школе он создавал группы, у каждой из которых был собственный тематический профиль: к примеру, одна была посвящена радости, а другая – силе духа. Когда Пи исполнилось всего шестнадцать, к нему начали обращаться разные компании с просьбой упомянуть их продукцию в публикациях. Он довел эту технику до совершенства. К примеру, в течение недели он предлагал участникам высказываться на тему любви и заботы. Затем переводил разговор к теме потери любимого человека. А после этого подсовывал определенный товар: «Купите это лекарство, и оно поможет продлить жизнь ваших любимых».

Если верить Пи, к двадцати годам у него уже было 15 миллионов фолловеров по всем платформам. Скромный провинциальный парень из среднего класса вдруг смог позволить себе квартиру в одном из манильских небоскребов.

Освоив рекламу, он переключился на политику. В то время политический PR просто убеждал журналистов писать то, что надо заказчику, и этим ограничивался. Но Пи подумал: что если с помощью социальных сетей формировать общественное мнение?

Он предложил свой подход нескольким партиям, однако единственным, кто воспринял идеи Пи всерьез, был Родриго Дутерте, аутсайдер, увидевший в социальных сетях новый путь к победе. Одним из основных кандидатских тезисов Дутерте была борьба с наркопреступностью. Дутерте хвастался, что в годы своей работы мэром города Давао, расположенного далеко на юге