Окончательно? - Бесповоротно! - Галина Валентиновна Чередий

как по мне, каждая ночь с Арсением незабываемая. Не знаю, станет ли со временем по-другому. Но, черт, говорить об этом с мамой… Наши отношения, конечно, радикально изменились после тех откровенных бесед в реабилитационном центре, но все равно мне еще сложно говорить на любые темы свободно.

— Все равно это глупость несусветная, прости, конечно, — заупрямилась я.

— Для тебя глупость, для меня важно, доченька. Знаешь, я, как любая мать, наверное, стала представлять себе твою свадьбу, как только ты родилась. Может, это и блажь моя и каприз. Откажешь мне в этом?

— Ладно, — смирилась я. — Только мы возьмем первое же платье, что подойдет мне в ближайшем салоне, и позовем только самых близких. Никакой готовки и суеты для тебя, даже не заикайся! Все организационные вопросы мы на себя с Арсением возьмем! Просто быстрая регистрация, небольшие посиделки и конец этому представлению. Идет?

— Хорошо, — мама просияла и облегченно вздохнула. — Только за платьем нас все равно Максим обеих повезет, и я оставляю за собой право дважды наложить вето, если мне совсем не понравится твой выбор.

— Похоже, меня ждет не подготовка к свадьбе, а парламентские прения, — обреченно закатила я глаза.

Семейное чаепитие проходило, я бы сказала, в атмосфере умеренной конфронтации. Мама выглядела довольной и сияющей и все время говорила о предстоящем событии. Арсений сидел мрачнее тучи и крутил остывающую чашку на блюдце нервными движениями, ни разу не отхлебнув и не прикоснувшись к многочисленным вкусняшкам на столе. Дядя Максим воплощал всем своим видом понятие нейтралитета и ухаживал за столом за мной и мамой, избегая затрагивать сына. Я же выжимала из себя вежливые улыбки и украдкой успокаивающе гладила моего удрученного жениха по колену под столом, получая в ответ краткие обжигающие взгляды.

Как только моя чашка опустела, Арсений поднялся.

— Спасибо за угощение, было очень вкусно. Марина, с какого момента вступают в силу твои… хм… условия? — сразу перешел он к делу.

— Ну, допустим, с сегодняшнего вечера, — пожала мама плечами, и я уловила след лукавой улыбки на ее губах.

— Прекрасно, значит, ничего не помешает мне пригласить Василису на дневную прогулку по пляжу? — спрашивая это, Арсений весь напружинился, будто готовясь отстаивать свои права во что бы то ни стало.

— Не вижу препятствий, — покладисто согласилась мама, и мы все облегченно выдохнули.

— Идем! — Арсений схватил меня за руку и потянул на выход.

— Э-э-эм, я что-то пропустила сам момент приглашения, — рассмеялась, еле поспевая за ним, едва мы вышли наружу.

— То есть ты гулять со мной не хочешь? — тут же ощетинился Арсений, разворачиваясь.

Да что с ним? Такое чувство, что, ткни в него пальцем, и он рванет, как граната без чеки. Шагнув ближе, прижалась всем телом и, обхватив лицо, заглянула в глаза.

— Сень, что не так?

— А что так? — он смотрел в сторону, ускользая от прямого контакта глаз. — Неделя, Васюнь! И это сейчас, когда я только получил тебя!

Мне захотелось плакать и смеяться одновременно. Мой же ты несгибаемый, упрямый и такой пугливый мужчина!

— Это всего лишь семь дней ожидания, — успокаивающе погладила я его щеки.

— Семь суток! Семь ночей без тебя и семь дней тебе на раздумье, когда я знаю, что и пяти минут хватит, чтобы…

Он оборвал себя и вдруг стиснул меня почти грубо, так, словно я собиралась сопротивляться, и поцеловал. Жадно, агрессивно, отнимая воздух и причиняя легкую боль в и так распухших губах. Заставляя вспыхнуть за считанные секунды и хотеть так многого и сразу, но исключительно с ним одним. Так, как умел только он.

— Пообещай мне, Васюнь… Нет, поклянись, что ничего не изменится… что ты не исчезнешь… не ускользнешь от меня снова, — прошептал он, кратко отрываясь от моих губ и захватывая их снова.

— Ты совсем в меня не веришь? — мне стало до боли грустно.

— Я себе еще не верю, а не тебе. Все боюсь, вот сейчас проснусь, а тебя нет, и все это мне просто причудилось. Понимаешь? Прости, что веду себя как девчонка истеричная, но я не могу тебя потерять. Ни сейчас, ни уже никогда.

От неприкрытой уязвимости его слов у меня сдавило горло, и брызнули слезы. Сенька, Сенька мой, ничего-то ты не понимаешь, паникер.

— Я тоже терять тебя не согласна, Сень. Так что никуда я не денусь. Ни через неделю, ни через год, ни через десять. И тебя не отпущу.

— А через двадцать, значит, могу идти на все четыре стороны? — тут же заметно повеселел Арсений и одарил еще одним быстрым поцелуем.

— Кринников, ты про хождения на сторону вообще по гроб жизни теперь забудь! — угрожающе прищурилась я.

— Ты в меня совсем не веришь? — вернул он мне мой вопрос.

— Верю, но предупреждаю. Лишу самого ценного!

— Себя? — Арсений прижимает меня к своему большому телу уже совсем по-другому. С трепетом, нежностью, откровенно признаваясь в этом прикосновении, насколько дорожит мной. — Я, может, и дурак, Васюня, но не настолько, чтобы потерять самое главное в жизни ради сиюминутной блажи. Хватит, набегался.

Мы стояли так, не знаю сколько, но, кажется, все равно недостаточно, когда Арсений отстранился и взял меня за руку.

— Пошли, Васюня, я тебя гулять буду, — уже совсем довольно подмигнул мне он.

— Ты серьезно? — рассмеялась я.

— Абсолютно. Должно же быть у нас все, как у людей, как Марина хочет. Значит, будем устраивать прогулки с обнимашками, пойдем в кино, кафешку. Куда там еще положено?

— Ты больше не сердишься на маму? — заглянула ему в лицо.

— Ну, как тебе сказать… — скривился Арсений и вздохнул. — В принципе, я ее прекрасно понимаю и одобряю. Но это в принципе и если рассматривать эту ситуацию отдельно от тебя и меня.

— А если не отдельно?

— Если нет, то я считаю это насильственное отдирание нас друг от друга аж на целую неделю натуральным зверством, жестоким издевательством и думаю, за это должна быть вообще какая-то статья, — невесело рассмеялся он. — Ни от кого, кроме Марины, я бы таких условий не потерпел. Я и сейчас едва способен смириться. Поэтому давай гулять, потому как я слышал, что прогулки на свежем воздухе очень нервы успокаивают.

Прошагав с ним под ручку около пяти минут, я заканючила:

— Знаешь, Сень я готова то наше ночное путешествие по лесу засчитать за все полагающиеся прогулки. А ты?

— Как скажешь! — тут же согласился Арсений. — Тогда давай перейдем сразу к обнимашкам. Я только за! Присядем?

Я оглянулась и узнала место на берегу, почувствовав болезненный укол ревности к прошлому, пусть и далекому.

— А давай дальше пройдем, — пробормотала