Вальс сердец - Барбара Картленд

Страх, охвативший ее при появлении незнакомца, постепенно стал проходить. Его сменило чувство благодарности. Студенты оглушительно орали слова песни, сопровождая их диким хохотом, восклицаниями и тостами. «Ей не позволят скрыться от меня!» — повторяли они снова и снова.

Вдруг кто-то из них крикнул мужчине, стоящему у входа в беседку:

— Пошли с нами! Отличный вечерок, а вино у старухи Бубин просто великолепное.

— Я приду позже, — ответил мужчина. Постепенно голоса певцов начали удаляться и скоро затихли.

Гизела внезапно осознала, что все это время просидела, боясь вздохнуть, и осторожно перевела дыхание. Пошевелиться она по-прежнему не осмеливалась.

Мужчина не уходил. Гизела удивилась, почему он не спешит их догнать, ведь они же звали его с собой.

Она чувствовала, что еще дрожит, хотя ей уже не было так страшно, как вначале. Внезапно мужчина спросил:

— Вы уже не боитесь?

Гизела никак не ожидала, что он знает о ее присутствии. Едва слышно она ответила:

— Спасибо вам… что вы… были здесь. Я… боялась… что они… заметят меня.

— Я так и подумал, что вы прячетесь от них. Это было очень разумно. Но вот то, что вы отправились сюда одна, да еще ночью, разумным не назовешь.

— Я знаю… но лес так красив… я думала, что глупо… спать, — отвечала Гизела.

Ей показалось, что он улыбнулся, хотя в темноте она не могла этого видеть. Уже совсем стемнело, и его силуэт едва выделялся на фоне листвы.

— Кто вы? — спросил мужчина. — И что привело вас сюда?

— Я живу вместе с отцом в гостинице. Мы приехали только сегодня.

— И наверное, в Вене впервые.

— Почему вы так думаете?

— Потому что никому, кто знаком с этим городом и характером его жителей, не пришло бы в голову разгуливать здесь одному, тем более ночью.

Гизела вздохнула:

— Это было… очень глупо с моей стороны.

— Очень! И больше вам не следует этого делать!

В его голосе чувствовалось участие, и это заставило Гизелу с изумлением посмотреть на незнакомца.

Догадавшись, что она удивлена, незнакомец сказал:

— Устраивайтесь поудобнее. Подождем, пока эти ретивые молодые люди не уберутся подальше, а потом я отведу вас назад.

Гизела долго молчала, прежде чем ответить:

— Вы очень… добры.

Она не знала, как ей быть. Конечно, не следует разговаривать с незнакомыми мужчинами, но что ей еще остается? Разве что отправиться в гостиницу одной. Но об этом не может быть и речи, она и так уж слишком напугана.

Поколебавшись, Гизела выбралась из своего угла и присела на скамью. Незнакомец опустился рядом.

По его глубокому голосу Гизела решила, что он уже не юнец. В его движениях угадывалась гибкость и сила. Больше о нем ничего нельзя было сказать, было слишком темно.

Молчание затянулось, и Гизела начала волноваться:

— Мне надо вернуться… скорее… как только вы… решите, что это вполне безопасно.

— Со мной вам ничто не грозит.

Гизела бросила на него быстрый взгляд. Но тут же отвернулась и стала смотреть на огни города, мерцающие далеко внизу. В темноте беседки все равно невозможно было ничего разглядеть. Помолчав еще немного, мужчина сказал:

— Быть может, мы представимся друг другу? Как вас зовут?

— Гизела.

— Очень красивое имя, и я думаю, что его обладательница красива не меньше.

Гизела не удержалась от улыбки:

— Даже будь я ужасно уродливой, я бы не призналась вам в этом.

— Я абсолютно уверен, что вы красавица.

Гизела засмеялась:

— На чем же основана ваша уверенность?

— У вас мелодичный голос и безупречная фигура.

Гизела вспыхнула и была рада, что в темноте этого не заметно.

— Это просто… предположение… вы не можете знать… наверняка.

— Наоборот. Я увидел вас на фоне неба, когда проходил по лесу, и мне показалось, что я вижу нимфу, одну из тех, что, по легендам, живут здесь с незапамятных времен.

— О, как бы я хотела их увидеть! — невольно воскликнула Гизела.

Незнакомец засмеялся:

— А мне уже посчастливилось. Помолчав, Гизела сказала:

— Я назвала вам свое имя. А как зовут вас?

— Вы назвали мне лишь половину своего имени.

— Гизела Феррарис. Мужчина резко повернулся к ней:

— Вы приходитесь родственницей известному скрипачу?

— Вы знаете папу?

— Вы хотите сказать, что Пол Феррарис — ваш отец?

— Да.

— Последний раз я был на его концерте в Париже лет пять назад, но мне никогда не забыть волшебные звуки его скрипки.

Гизела хлопнула в ладоши и воскликнула:

— О, как я рада! Но вы должны обязательно повторить это папе, он будет счастлив!

— Я всегда мечтал снова услышать его игру.

— А теперь вы скажете мне, как вас зовут? — немного застенчиво спросила Гизела.

— Миклош Толди.

— Это не австрийское имя, — сказала Гизела, немного подумав.

— Нет. Я венгр.

— Как это замечательно!

— Почему?

— Потому что мне всегда хотелось встретить настоящего венгра. Моя прабабушка была родом из Венгрии, и во мне тоже есть частичка венгерской крови. Венгрия всегда казалась мне такой романтичной, даже больше, чем Австрия, хотя папа считает австрийцев самыми большими романтиками на свете.

— Может быть, он и прав. Ведь все приезжают в Вену, чтобы мечтать, говорить и петь о любви.

— Как студенты, — с улыбкой произнесла Гизела.

— Студенты — шумные и весьма утомительные молодые люди. Их поведение порой бывает непредсказуемым. Вы поступили весьма благоразумно, спрятавшись от них.

При мысли о том, что студенты могли увидеть ее в беседке, Гизела вздрогнула.

— Благодарю вас… Вы меня спасли.

— Постарайтесь в будущем быть осмотрительнее. Когда я увижу вашего отца, я непременно скажу ему, чтобы он построже смотрел за вами.

— Даже не думайте этого делать! — протестующе воскликнула Гизела. — Он очень расстроится и будет долго переживать. Он велел мне ложиться спать, а я не послушалась и… оказалась здесь.

— Могу ли я сказать вам, что я счастлив, оттого что так получилось? Ведь мы с вами встретились. Я не проговорюсь вашему отцу, не беспокойтесь. Напротив, я скажу ему, что у его дочери самый мелодичный в мире голос. Даже ему не удастся извлечь из скрипки более чарующих звуков.