Эта больная любовь - Джесси Холл

уничтожил всю твою церемонию! Диакон был ошеломлён, когда прогремел взрыв. Это ненормально, — заявляет Барет с огнем в тоне.

Должно быть, так и было. Верно? Именно поэтому он не обратил внимания на девушку, борющуюся за свою жизнь под водой. Взрыв отвлек его внимание.

В глубине моей души был определенный страх, который я ощущала, когда этот человек держал меня под водой. Жуткое чувство, которое теперь не дает мне покоя, сидит тяжестью в моем животе. Впервые меня терзают сомнения, и я не хочу в них верить.

— Мы не знаем, имеет ли к этому отношение именно он, — поправляет его Мия, играя в адвоката дьявола, как впрочем и всегда. — Насколько мы знаем, его там даже не было. Верно?

Пока они размышляют о том, не устроил ли Сэйнт пожар в церкви, нарушив завершение моей церемонии, я размышляю об одном единственном человеке и только о нём.

Эроу, кем бы он ни был, имеет к этому самое непосредственное отношение. Но я не могу понять мотив.

— Вествуды всё ещё устраивают сегодня вечеринку после индукции, — заявляет Мия.

— Даже несмотря но то, что они отказались прийти? — спросил Барет, звуча как всегда раздраженно. — Какая чушь собачья.

Я вздыхаю, слушая, как они ходят вокруг да около, как всегда.

— Их семья остается главным спонсором церкви. Им вроде как позволено делать всё, что они хотят, — добавляю я.

Мия вздыхает.

— Неважно. Я помогу тебе собраться.

Я щурю глаза, нахмурившись.

— Нет. Я не пойду на их вечеринку.

— Вообще-то пойдёшь, — поправляет меня Барет. — И мы столкнёмся с ними лицом к лицу.

Мия делает страдальческое лицо, явно оказавшись в центре этого странного затруднительного положения. Я встаю с кровати и иду к окну. Мои пальцы пробегают по белой краске подоконника, и я выглядываю наружу, видя, что солнце уже садится, а небо приобретает красивый оттенок розовых и фиолетовых вихрей.

Если я хочу, чтобы в церкви меня считали достойным человеком, я должна заявить о себе. Они должны знать, что Брайони Стрейт не будет трусить, а встретит трудности лицом к лицу. Как и подобает лидеру.

— Знаете что? — я постукиваю пальцами по подоконнику, решительно выпрямляя осанку. — Вы правы, — говорю я, заслужив удивленный взгляд от них обоих. — Мне нужно разобраться с этим, и есть только один способ сделать это.

Они смотрят друг на друга, прежде чем их глаза находят мои.

— Ну тогда, думаю, мы начнем с того, чтобы одеть тебя во что-нибудь, требующее внимания.

Я закатываю глаза, когда глаза моей подруги загораются, её брови подпрыгивают, пока она смотрит на моего брата, который с опаской наблюдает за происходящим.

* * *

Я сглатываю свои внутренние страхи, высоко поднимая голову, когда мы втроем входим в фойе поместья Вествудов.

Это место — это то, что можно ожидать от людей, чьи богатства переходят из поколения в поколение. Высокие потолки, мраморные полы, картины, которые стоят больше, чем большинство обычных семейных домов. Это место экстравагантно, элегантно, изысканно, и это только подтверждает, почему их семья имеет такой контроль над церковью. Их взносы поддерживают работу церкви. Конечно, они управляют процессом принятия решений.

Деньги — это власть, даже в религии.

Я расправляю ладонями низ черного приталенного платья, которое Мия убедила меня надеть, и откидываю выпрямленные черные волосы за плечи и на спину. Убедив Мию и Барета, что я более чем в порядке, я отправляюсь на поиски Сэйнта.

Необходим разговор. Взрослый разговор, чтобы решить эту ситуацию. Я просто надеюсь, что он пойдёт мне навстречу.

Сэйнт мучил меня годами со своей бандой приятелей, которые, кажется, всегда были на его стороне. Выросший в маленьком, но процветающем городке, каждый знает тебя и все дела твоей семьи. Хотя наша семья была далека от скандального типа, всегда находились люди, готовые найти секреты, чтобы раскопать их и оживить мертвые слухи для своей собственной вендетты. Сэйнт был типичным школьным хулиганом, всегда дразнил меня за то, что я была отличницей, и ненавидел тот факт, что я превосходила его по всем предметам.

Его семья возлагала на него большие надежды, которые я могла понять и соотнести, но он не мог быть на втором месте после девушки. К несчастью для него, он там и оказался. Я закончила наш класс лучше всех, и после того, как мне была оказана честь стать первой женщиной Magnus Princeps, его семья явно не захотела принимать это.

Моему отцу рассказывали, что они даже обратились к безжалостному диктатору Аластору Эбботту, недавно назначенному губернатору, человеку, который, как я слышала, регулярно танцует с дьяволом в процессе принятия решений, в надежде убедить его предложить законопроект, чтобы как-то ограничить число женщин, которые могут продвинуться в академической сфере. Всё, что угодно, чтобы нагнуть слабых и прокрутить время вспять, лишь бы позволить мужчинам победоносно царствовать.

К их ужасу, разум перевесил мускулы, и я всё ещё здесь.

Проходя через хаос вечеринки, я вижу людей нашего возраста и старше, которые смешиваются в главном зале большого поместья.

Один из хорошо одетых официантов предлагает мне бокал шампанского. Вежливо отказавшись, я ловлю взглядом Сэйнта в другом конце зала. Он отворачивает голову от своего собеседника как раз в тот момент, когда я смотрю на него, и наши глаза встречаются. Призрак ухмылки появляется на его лице, прежде чем он делает глоток своего напитка и поворачивает в толпу, направляясь по главному коридору.

Я спешу за ним, в то время как он поворачивает направо в комнату. Подойдя к двери, я думаю постучать, но потом решаю не делать этого и дёргаю ручку, чтобы войти следом за ним.

Как только я открываю её, я вижу, что комната пуста. Я осторожно закрываю за собой дверь, затем осматриваю то, что, судя по всему, является его спальней. Она экстравагантна, как я и предполагала. Тёмно-синий цвет одеяла на кровати с балдахином идеально сочетается с длинными плотными портьерами, свисающими с окон. Вода течет из крана в присоединённой ванной комнате, и я присаживаюсь на мягкую скамью перед кроватью, ожидая его возвращения.

Он выходит из ванной с полотенцем, вытирая лицо, будто только что умылся. После бросает полотенце, и его глаза слегка расширяются, когда он видит меня.

— Брайони Стрейт, — он произносит мое имя так, будто ему больно его произносить. — Что первая женщина Magnus Princeps делает в моей спальне? Неподобающе такой личности как вы, не находите?

Мои глаза сужаются, когда он идет ко мне, увеличиваясь в росте по мере приближения. Он высокий и стройный, линии его челюсти более выражены