Время собирать камни - Дмитрий Викторович Распопов

— Не поверишь, у меня тоже, — хмыкнул я, прижимаясь спиной к стене, но не выпуская азиата из зоны видимости, обошёл зал, заглядывая в смежные комнаты. В одной из них обнаружился старый еврей: связанный, избитый, с обожжённой на голове кожей и спалёнными волосами. Увидев меня, в балаклаве, он дёрнулся, но замер на месте, увидев в руке пистолет.

— Сколько вы наварили на старике? — я вернулся в зал, и замер напротив лежащей парочки.

— Двести тысяч! — мгновенно ответил тот, — я всё отдам тебе, только отпусти.

— Конечно отдашь, — согласился я, — вот только у нас дилемма, я тебе не верю, и мне проще тебя убить и посмотреть, что в карманах у тебя и твоих друзей, чем пытаться сохранить тебе жизнь.

По тому, как вздрогнули его веки, я понял, что эти идиоты не удосужились выложить добычу, взятую на квартире у Давида Марковича, а притащили её с собой или главарь настолько не верил подельникам, что побоялся оставить деньги в другом месте.

— Лицо этого милиционера мне знакомо, — внезапно я поднял пистолет и почесал стволом переносицу, — интересно откуда?

— Это Япончик, он мой подельник, ну точнее был им до встречи с тобой, — нехотя ответил тот.

— А самого тебя как зовут?

— Монгол я, может слышал, — весьма пафосно сказал он, видимо думая, что мне знакомы все их погоняла. К его сожалению, про Япончика я как раз таки слышал и был весьма удивлён, что в этой версии истории его жизнь закончилась весьма рано, но я сам нисколько этому не был огорчён.

— Монгол! — тем не менее, удивлённо вскрикнул я, — конечно, вся Москва тебя знает, говорят трясёшь фарцу и цеховиков только в путь.

— Ну вот видишь! — он облегчённо вздохнул, увидев, как мой ствол отвернулся от него, — меня многие знают, давай договоримся с тобой полюбовно!

Едва увидев, как его рука чуть-чуть расслабилась, больше не надрезая кожу на горле девушки, я тут же сделал едва уловимое движение кистью и выстрелил ему в голову. Узкие глаза так и замерли, больше не шевелясь, а я бросился к девушке, и подставил пистолет под лезвие, когда его рука ослабла. Убрав нож, я за руку поднял Лизу, поставив её на ноги, но едва я отпустил девушку, она стала заваливаться снова на пол, ноги её не держали совершенно. Пришлось усадить на стул и сходить за водой.

Взяв у меня из рук гранёный стакан, она трясущимися руками, и стуча зубами о его край, пыталась отпить, но только разбрызгивала на себя воду. Пришлось всё опять взять в свои руки и напоить её самому, убрав потом стакан на стол, чтобы она не разбила его.

— Сиди, — я вздохнул и понял, что она пока слабо дееспособна, поэтому наклонился, поднял с пола нож и пошёл в комнату, где лежал старик. Тот, увидев с ножом меня, расширил глаза от ужаса, и задёргался в путах. Я только сейчас понял, что он не видит моего лица из-за балаклавы, а голоса из соседней комнаты вряд ли были ему отчётливо слышны.

— Ну что Давид Маркович, — я снял с головы уже не нужный предмет, — опять я вас спасаю. Пора наверно мне с вас комиссионные за это брать.

Увидев лицо и услышав голос, он вздрогнул всем телом и слёзы беззвучно покатились по его щекам. Всё то время, что я его освобождал, он вздрагивал и не мог сказать ни слова. Только когда к нам вбежала Лиза и бросилась к нему обниматься, он взял себя в руки. Обняв её, он поглаживал её по голове и что-то шептал на иврите. Поняв, что в этой семейной сцене я лишний, отправился обшаривать карманы убитых, достав два милицейских удостоверения и четыре пистолета, два из них ранее явно принадлежали этим самым милиционерам на фото. Деньги нашлись только у Монгола, остальные были нищие и не имели даже трёшки у себя в карманах, зато у него я весьма богато разжился деньгами, которые придётся скорее всего отдать старику.

Вскоре он, в обнимку с внучкой появился из комнаты и стал отдавать ей быстрые приказы. Она без споров, запахнула на себе порванную кофту и бросилась из дома. Сам Давид Маркович добрался до телефона.

— Адам, привет. Да жив. Для тебя есть работа. Пришли свою скорую ко мне на дачу. Семь больных. Адам, мы позже об этом поговорим. Да, всё.

Он положил трубку и посмотрел на меня.

— Я ваш вечный должник Иван, — он старчески покивал, мелко тряся головой, — и поверьте, я не разбрасываюсь словами.

— Если на этом всё, то вызовете мне такси к первому дому посёлка, пройдусь дотуда пешком, — попросил я его, распределяя по ремню и карманам пистолеты, а также обоймы к ним. Позже переложу это в куртку, которую нужно будет не забыть забрать из машины Лизы.

Когда заказ был сделан, я столкнулся на пороге с девушкой, которая затаскивала внутрь большую сумку, туго набитую деньгами, поскольку не была застёгнута до конца.

— Дедушка, я взяла всё из милицейской машины и грузовика, — боясь посмотреть на меня, она прошла к еврею. Я бросил лишь мимолётный взгляд на неё и попрощался.

Лиза проводила меня странным взглядом, словно не решаясь что-то сказать, но Давид Маркович сказал ей идти к телефону и звонить кому-то с еврейским именем, и девушка подчинилась.

Я же, забрав куртку из машины и переложив в неё новый арсенал, осмотрел себя, с неудовлетворением заметив, что штаны и кроссовки всё же заляпаны в крови. Пришлось это всё испачкать в грязи, поднять высоко воротник куртки, а налицо глубже натянуть кепку, позаимствованную у одного из трупов и потом всю дорогу картавить водителю такси, что больше на дачу к бабушке ни ногой. Асфальта нет, дорог нет, одни комары и только. Он слушал меня и понятливо хмыкал. Я попросил его высадить меня у магазина, не доезжая два квартала до дома и дал десятку. Тот довольный моей щедростью пожелал удачи и быстро отъехал, пикнув напоследок клаксоном.

Поднимаясь к себе, я задумчиво рассматривал кроссовки и штаны, которые нужно было теперь только выкидывать, пожалуй, даже вместе балаклавой. Было чудовищно жаль это делать, но следов оставлять не хотелось ещё больше, а потому я прижал в душе тихий голосок жадности и вошёл в квартиру, чтобы помыться,