Орхидея с каплей крови - Наталия Николаевна Антонова

ли в направлении комнаты, где обнаружили убитую. Подхватив под руку слегка растерявшегося Аветика, она потащила его за собой.

Григорян обернулся, бросил на следователя вопрошающий взгляд, но тот только рукой махнул, иди, мол.

Присев на стул, с которого только что поднялась Залеская, Наполеонов представился:

– Я следователь, Александр Романович Наполеонов. Мне поручено вести это дело.

– Дело? – как-то странно повторила женщина дрогнувшим голосом и выронила из рук платок. Наполеонов проследил за ним взглядом, но поднимать не стал.

Вместо этого проговорил поспешно:

– Тише-тише, – схватил стоявший на столе стакан и налил в него из кувшина воду, – вот, выпейте.

– Не хочу, – покачала головой женщина, – я уже половину этого кувшина выпила, не могла отказать вашей сотруднице, – горькая усмешка искривила её полные губы. Поймав озабоченный взгляд следователя, она добавила: – Вы не бойтесь, истерики не будет.

– Я и не боюсь, – солгал он, хотя всегда боялся неуёмного плача свидетелей и родственников. Попросил тихо: – Представьтесь, пожалуйста.

– Я уже говорила вашим людям, – вздёрнула подбородок женщина, – что я Инна Сергеевна Соболева.

Наполеонову не понравилось ни выражение «вашим людям», ни тон, которым оно было произнесено, точно дамочка, как верно назвал её участковый, говорила о крепостных некоего барина. Они, конечно, люди служивые и где-то даже подневольные, но не крепостные же. Однако следователь умело скрыл своё недовольство и спросил сухо:

– У вас паспорт при себе?

– Зачем?

– Вы важный свидетель, и мне нужно опросить вас под протокол.

– Какой же я свидетель? – тихо вскрикнула она. – Я же ничего не видела! Иначе бы он и меня убил!

– Кто он?

– Откуда мне знать!

– Так паспорт у вас при себе? – напомнил следователь.

Она достала из сумочки, лежавшей здесь же на столе, паспорт и протянула ему.

– Спасибо, – ответил он и стал заполнять шапку протокола.

Она молча теребила свои холёные пальцы с ногтями, окрашенными в зелёный цвет.

Наполеонов старался не смотреть на них, его экстатически чуткая душа не принимала всех этих ультрасовременных оттенков. А с его впечатлительностью, с которой он боролся чуть ли не с самого детства, ему вполне могла ночью присниться кикимора, высовывающая руки с зелёными ногтями из болота. А над всей этой утопией для полноты картины блуждающие огоньки. Короче, ужас! Наполеонов поёжился и вернулся к реальности.

– Инна Сергеевна! Кем вы приходитесь Жанне Савельевне Гурьяновой?

– Подругой. Близкой подругой, – добавила она с нажимом в голосе.

– Давно вы с ней дружите?

– С института.

– Там и познакомились?

– Да! Где же ещё?!

«Мало ли имеется мест для знакомства», – подумал следователь и задал следующий вопрос:

– У Гурьяновой была семья?

Соболева посмотрела на него пустым взглядом и ничего не ответила.

– Жанна Савельевна жила одна? – решил подойти он с другого конца.

Женщина закусила губу, посмотрела куда-то мимо следователя, потом ответила, как бы через силу:

– Нет.

– С кем же она жила?

– С Владом.

– У Влада есть фамилия?

– Есть. Влад Анатольевич Шафардин.

– Шафардин был любимым человеком вашей подруги? – предположил Наполеонов.

– Можно сказать и так, – отозвалась она отстранённо.

– Они постоянно жили вместе?

– Чаще всего да.

– То есть?

– У Влада есть своя квартира. Иногда он ночевал там.

– Они часто ссорились?

– С чего вы взяли, что они вообще ссорились?! – искренне удивилась женщина.

– Тогда почему Шафардин уходил ночевать в свою квартиру?

– Это случалось очень редко!

– Ссоры?

– Да нет же! Ночёвки Влада у себя. Только когда кто-то из них был занят допоздна.

– А чем занимается Шафардин?

– Влад стриптизёр.

Наполеонов присвистнул про себя. Вслух он сказал:

– Всё понятно.

При этом он невольно вспомнил свою подругу Мирославу Волгину и подумал, что она-то уж точно обозвала бы его ханжой. А он не ханжа! А просто, как говорили раньше, «облико морале».

– Да ничего вам не понятно! – рассердилась Инна Сергеевна. – Влад танцует в приличном клубе.

– Ну да, – кивнул Наполеонов без особого энтузиазма.

– И там не происходит то, о чём вы думаете! – выкрикнула Соболева.

– Вы умеете читать мысли? – холодно поинтересовался он.

– К своим тридцати пяти годам я научилась это делать! – вырвалось у неё.

– Так чего же не происходит в клубе, в котором танцует Влад?

– Артисты этого клуба не оказывают горизонтальных услуг.

– А как же тогда Влад и ваша подруга?

– У них любовь.

«Я так и думал, что это так теперь называется», – подумал про себя Наполеонов, а вслух спросил:

– Познакомились они в клубе?

– Да! Но я ещё раз повторяю вам, что это ничего не значит!

– Не надо повторять, я понятливый, всё улавливаю с первого раза, – не без иронии проговорил он.

Она презрительно фыркнула.

– Как называется клуб?

– «Ромео».

– Без Джульетты?

– Просто Ромео!

– Хорошо, пусть будет просто Ромео. – Неожиданно для Инны Сергеевны следователь переменил тему: – Как ваша подруга относилась к орхидеям?

Глаза Соболевой округлились от удивления, но она ответила:

– Жанна их обожала!

– Влад Шафардин часто ей их дарил?

– Да. Но почему вы об этом спрашиваете?

Следователь догадался, что Инна Сергеевна не видела, вернее, не заметила поломанной орхидеи возле трупа своей подруги, поэтому он ответил уклончиво:

– Просто пытаюсь понять…

– Что понять?

– Какой была ваша подруга. Что она любила и что не любила.

– Зачем это вам? – подозрительно спросила женщина.

– Для того чтобы вычислить убийцу, нужно изучить характер жертвы. Прописная истина, – пожал плечами следователь.

– По-моему, вы занимаетесь ерундой, – раздражённо проговорила Соболева.

Наполеонов не стал спорить. Вместо этого он спросил:

– Сегодня Влад должен был ночевать у вашей подруги?

– Я так предполагала. Хотя доподлинно мне это неизвестно.

– Но зато, как я думаю, адрес Шафардина вам доподлинно известен. Продиктуйте мне его, пожалуйста.

Уловив скрытую иронию в голосе следователя, Соболева передёрнула плечами. «Не нравлюсь я этому мальчику-с-пальчик. Ну и чёрт с ним», – подумала она. Смысла в том, чтобы скрывать адрес Влада, Соболева не видела, поэтому назвала его, не заставляя следователя ждать.

– Спасибо, Инна Сергеевна. И ещё один вопрос.

– Какой? – спросила Инна Сергеевна без особого интереса.

Наполеонов догадался, что женщина не верит в то, что полиция найдёт убийцу её подруги, и вообще относится к полиции предвзято. Поэтому он осторожно дотронулся до её руки и проговорил успокаивающим тоном:

– Мы найдём того, кто это сделал.

Она посмотрела ему в глаза, и Наполеонов заметил, что в её серых глазах плавают золотистые искорки. «Инна Сергеевна красивая женщина», – невольно подумал он.

Руки своей Соболева не отдёрнула, просто попросила устало:

– Задавайте поскорее свой вопрос и, ради бога, отпустите меня отсюда. У меня уже больше сил нет, – призналась она.

– Вы заранее договорились встретиться с Жанной Савельевной или нагрянули по наитию?

– По наитию? – удивилась она. – Это как?

– Например, вы случайно оказались