Даже ведьмы умеют плакать - Анна и Сергей Литвиновы

На одном из совещаний у высшего руководства я высказалась против идеи Ряхина со всей возможной резкостью. Вероятно, это было ошибкой, но я думала, что наш генеральный, Иван Евгеньевич Филиппов, поддержит меня – он всегда прислушивался к моему мнению.

Я сказала тогда, что брэнд, названный именем той или другой звезды, требует от нее, этой звезды, безупречности во всем – от каждодневного поведения до умения одеваться. В пример я привела торговые марки «Палома Пикассо» и «Ален Делон». А имя Анны Усачевой (заявила я тогда под понимающие ухмылки высшего руководства и злобные косяки со стороны Ряхина), этой всенародной артистки, вечно неряшливой, капризной и толстой, давно стало в народе символом не просто без -вкусицы, но дурно- вкусия. И этот имидж артистки заставляет серьезно усомниться в перспективах продаж обуви под маркой «А. Усачева». Кроме того, звезда, известная своею неуживчивостью и скандальным характером, вряд ли будет покорно участвовать в тех маркетинговых мероприятиях, которые концерну понадобятся для продвижения «ее» обуви. Скорее всего толку от нее в этом смысле вовсе не будет. Можно предсказать, что она своими неуправляемостью и непредсказуемыми действиями способна погубить и зарубить любую марку.

Мой спич имел большой успех среди всего начальства – кроме, разумеется, Ряхина. А Берг, присутствовавший на том заседании в роли безмолвного статиста, шепнул мне после, что Ряха мне этого не простит.

Но тогда мне казалось, что я взяла верх. Ряхинские разговоры об обуви «от Усачевой» сошли на нет.

И вот на тебе!

Сегодня утром Ряха собирает нас и торжественно, чуть не лопаясь от гордости, объявляет, что «наш концерн начинает производство эксклюзивной обуви от Анны Усачевой!».

Начальник, видимо, ждал аплодисментов – их не последовало.

А взоры всех присутствующих почему-то невольно обратились в мою сторону.

– Руководителем программы продаж новой обуви назначается, – проговорил Ряхин со всем ехидством, на которое только был способен, – Елизавета Кузьмина.

И он сделал торжествующий поклон в мою сторону.

Я постаралась, насколько возможно, сохранить лицо и поэтому склонилась над блокнотом. Потом справилась с собой и спросила Ряхина:

– Хотелось бы ознакомиться с производственной программой по выпуску обуви от Усачевой.

– Ничего нет проще! – провещал Ряха и кинул мне через стол листы, подписанные генеральным директором. – Так что давайте, Кузьмина, подготовьте мне план мерчандайзинговых мероприятий.

– Какая сумма выделяется на маркетинг нового брэнда? – проговорила я по возможности спокойно – хотя больше всего мне в тот момент хотелось засветить в жирное, румяное, торжествующее лицо Ряхина чем-нибудь тяжелым.

– Десять тысяч.

Волнение прошло по рядам маркетологов и маркетистов, и я постаралась его озвучить:

– Этого очень мало.

– Этого достаточно, Кузьмина! – с нажимом сказал Ряха.

– На раскрутку нового брэнда обычно выделяется от ста тысяч и выше.

– В бизнесе особенно ценятся не инвестиции, а идеи, – иезуитски улыбнулся он. – Настоящий профессионал сумеет сманеврировать и в условиях ограниченного бюджета.

– На нас будет работать само имя Анны Борисовны! – с придыханием выпалила Дроздова, верная прихлебательница Ряхина.

Я пожала плечами:

– Тогда еще вопрос. Разрабатывая маркетинговые мероприятия, в какой мере я могу рассчитывать на участие в них самой звезды?

– Ни в какой. Ведь вы же сами, Кузьмина, утверждали, – ехидненько улыбнулся Ряхин, – что Усачева капризна и неуправляема. Вот и обходитесь без нее.

– Одного упоминания ее знаменитой фамилии будет достаточно! – снова встряла восторженная Дроздова.

– Когда вам нужен план кампании? – спросила я.

– Вчера, – ухмыльнулся Ряха. – И не дай бог вам, Кузьмина, сорвать эту работу.

– И что тогда? – Я с вызовом посмотрела прямо в глаза Ряхина.

– Это будет воспринято как саботаж, – процедил он. – Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Может, мне лучше сразу подать заявление об увольнении? – не выдержала я.

– Право на почетную отставку еще надо заслужить, – усмехнулся Ряхин. – А статья о профнепригодности в КЗоТе существует до сих пор… – И потом бросил в адрес народа, с интересом следившего за нашей пикировкой: – Все свободны. Идите, работайте.

В общем, ясно, с какими чувствами я вышла из ряхинского кабинета.

Но потом поплакала немножко в туалете и успокоилась. Подумаешь – свет клином, что ли, сошелся на этом Ряхине и «Стил-Ониксе»? Конечно, получаю я под две штуки баксов плюс страховка и тринадцатая зарплата. Да и на работу ездить близко. Но и я, прямо скажем, специалист высочайшего класса: профильное образование, английский свободно, три года опыта работы по специальности. Таких еще поискать! Надо, решила я, сегодня же отправить свое резюме в продвинутые рекрутинговые агентства. И знакомым хэд-хантерам [1] новостишку подкинуть: Елизавета Кузьмина готова рассмотреть предложения о новой работе.

Ряхин, сволочь, в конце концов со своей «обувкой от Анки» провалится – а Филиппов еще жалеть будет, что потерял такого ценного специалиста, как я!

И на этой мажорной ноте я покончила с размышлизмами.

Однако, когда я, успокоенная, вышла из туалетной комнаты, меня ожидал новый удар.

Прямо перед моим носом в коридоре у окна стоял мой красавчик. Рядом с ним отиралась хохотушка Светка из моего отдела. Красавчик неотрывно смотрел на нее и что-то рассказывал. Наверное, что-то веселое – во всяком случае, Светка так и покатывалась со смеху и при этом будто бы невзначай, словно не держась на ногах от хохота, хваталась своей лапой прямо за его руку. А он не только не отстранялся – нет!

Все происходящее доставляло ему очевидное удовольствие!

Я, как воспитанная девочка, все-таки поздоровалась с ним, а ОН едва заметил, едва кивнул – так был увлечен этой Светкой и их непринужденным разговором!

Я прошла мимо, но если бы могла – убила бы Светку прямо на месте. И его – тоже.

Нет, в «Стил-Ониксе» мне больше не работать.

Неохота, да и незачем…

Более поздняя приписка другими чернилами:

…Но нет! Я так просто НЕ СДАМСЯ!

Я отстою себя и одержу победу над Ряхиным!

8 апреля 20** года.

Сегодня утром какие-то негодяи опять сломали почтовый ящик в подъезде. «Молодежные вести», разумеется, украли. Зато ворох рекламных буклетов не тронули. Одну из листовок я взяла с собой и прочитала, пока ждала маршрутку: