Москва, я люблю его! - Дарья Лаврова

Что рассказали бы эти стены с невзрачными обоями, если бы могли говорить?

Наверное, когда-то по этому старому ковру были разбросаны детские игрушки. Плюшевые медведи с глупыми глазами, зайцы с пушистыми ушами, разноцветные детали конструктора, резиновые слоны – сжимаешь такого в руке, а он пищит. Я представляла молодого папу, который просыпается ночью, идет на кухню, спотыкается об эти игрушки, но старается быть тихим, чтобы не разбудить ребенка… Ту кудрявую девочку с черными глазами, чье фото висит на ковре в соседней комнате.

Я поднялась на ноги, включила свет и подошла к шкафу. На средней полке, над книгами лежала скрипка. Без струн, без смычка. И старый сборник мелодий для фортепьяно. Страницы потертые, желтые. Как же давно все это было.

Я думала о девочке. Это была ее комната. Я представляла, как она собирается в школу – в коричневом платье и фартуке, как одевались школьницы, когда меня еще не было. Как она учила здесь уроки – почему-то с бабушкой, как долго ходила в музыкальную школу, как не хотела разучивать гаммы, а однажды пришла домой, легла на пол в прихожей и сказала, что больше никогда не пойдет в музыкалку.

– Все в порядке? – спросила Оксана, заглянувшая в комнату. – Ты улыбаешься.

– Да так, вспомнила просто, – смеялась я. – Ничего особенного.

Оксана понимающе промычала и ушла, а я подумала о том, что у хозяев квартиры, наверное, была собака. Представлялся почему-то не золотистый лабрадор или немецкая овчарка, а большая рыжая и лохматая мальтийская болонка. Наверное, пес был членом семьи, его обожали. Молодой папа выгуливал его, а после – мыл ему лапы в ванной и вытирал отдельным полотенцем, а с полочек за этим наблюдали желтые резиновые утята.

Я достала телефон и набрала любимый номер.

Из Живого Журнала Оксаны Смотровой

Я росла худой мрачной девочкой с рыжим хвостом, небрежно стянутым двумя черными резинками от железных бигудей, отросшая челка полностью закрывала мой левый глаз. Ходили даже слухи, что я числилась в детской комнате милиции. Родители запрещали детям дружить со мной.

Я обзывалась, хамила, лезла в драки и получала в дневник по три замечания в неделю. Мне нравилось быть примером того, как не надо себя вести. Это как стиль жизни.

Я могла бы пойти дальше – пить «Ягуар» в подъездах, курить дрянь, отбивать парней у хороших девочек и бросать их через неделю, стать наркоманкой и сдохнуть от передоза, не дожив до двадцати лет.

Но я училась лучше всех в школе. Никогда не попадалась, встречалась только с одним парнем, играла в «World of Warcraft» и была влюблена в инди-рок.

…а родители одноклассников по-прежнему запрещали общаться со мной.

Кристина хорошая девчонка. Ее родители считают, что я плохо на нее влияю, «учу плохому».

Однажды осенью мы втроем пошли в инет-кафе после уроков, оплатили три часа доступа и заняли один комп. Залезли в какой-то чат и весело проводили время. Нас окружила небольшая компания геймеров, с которыми мы познакомились в прошлый раз. Они рассказывали анекдоты, пили пиво и развлекали нас. Веселье продолжалось до тех пор, пока в кафе не пришла Кристинина бабушка и чуть ли не за шиворот увела ее оттуда.

После этого случая ей запретили со мной общаться, потому что я «плохая»: пью пиво, курю, ругаюсь матом и тусуюсь с сомнительными компаниями в «злачных местах», а у меня ведь даже ни одного парня не было с тех пор, как я живу в этом городе.

Мобильник показывал половину третьего ночи. С первого этажа доносились мелодии, популярные в начале девяностых, редкие крики «Горько!», смех и гитарные переборы.

Я спустилась вниз, чтобы найти Оксану.

Жених жарил шашлык в камине, внизу курил Игорь, задумчиво глядя в неопределенную точку пространства. Остальные сидели за столом, пели старые песни под гитару. На кухне у холодильника крутился невысокий лысый мужчина в трусах и с камерой на шее.

– А-а, проснулась? – спросил мужчина, заметив меня и запихивая в рот маринованный огурец. Сначала один, с мизинец размером, потом еще один, побольше.

– Где Оксана? – Я стояла в дверях кухни. – Я не могу ее найти.

– А подруга твоя уехала, – ответил мужчина, вытирая пальцы о трусы и подходя ближе. – Давно уехала, пару часов назад. А зачем она тебе? – улыбнулся вдруг он. Улыбнулся резко, неожиданно. Я оглянулась назад. В коридоре никого не было. – Зачем она тебе нужна, если есть я? Я лучше, лучше… – нахваливал себя мужчина.

Я развернулась и пошла вдоль коридора. Казалось, он пошутил, соврал про Оксану. Она не могла. Не имела права привезти меня сюда, напоить, а потом сбежать.

– Да куда же ты? – кричал мужик из кухни, слышались глухие и быстрые шаги. Он бежал за мной. Чуть не свалившись с деревянной лестницы, я спустилась на первый этаж и огляделась. – Да постой же ты! Как там тебя зовут… я забыл. Стой!

В темной прихожей я споткнулась о чей-то ботинок, подвернула ногу и упала, развалившись среди десятков пар вонючей обуви. Кое-как мне удалось встать на ноги. Держась за стену, попробовала сделать шаг. Ходить было трудно, очень трудно, а бежать вообще невозможно. В коридоре зажегся свет. Мне казалось, будто сначала появилась камера Canon, а потом и сам он, лысый и пьяный, с резкой улыбкой, живущей отдельно от него.

– Вот ты где! – обрадовался он, хватая меня за руки. Пытаясь вырваться, я сползла вниз по стенке, цепляясь волосами и царапая спину. Одной рукой он сжал мне запястья, другой полез под свитер. – Какие ручки-то у тебя тощие. Вот у подруги твоей-то получше будут! – Я собралась с силами и двинула ногой ему в живот, но это не помогло.

– Ах, какая женщина… – приговаривал он, щупая за бока. Я все еще пыталась вырваться, оттолкнуть его ногами, потом быстро отползти и убежать. – Я хочу такую, – продолжал он, приближаясь к моему лицу и противно выпячивая губы. Я увернулась один раз, потом еще раз, а потом он провел щетиной по моему подбородку. – Да чего ты меня боишься-то? Мне за тебя дадут больше, чем тебе лет! Поприставать, что ли, нельзя?

– Убери от нее руки. – Голос был спокойным и уверенным. Уверенным в том, что его послушаются и выполнят все, что бы он ни сказал. – Слышал? Убери руки. Что ты ребенка пугаешь? И камеру отдай мне, пока не разбил.

– Да ладно тебе, Игорек, поприставать хотел просто… – ответил мужик, отпуская меня. Я подняла глаза. Игорь смотрел на меня сверху вниз. Лысый вздохнул и ушел наверх по лестнице.

– Испугалась? – спросил Игорь, садясь на пол рядом со мной. – Не обращай на него внимания. Он нормальный. Просто, когда выпьет, всегда так, я привык уже.

– Где Оксана? – спросила я. – Не могу ее найти.

– Она уехала.

– Куда?

Я натягивала рукава на ладони, ежилась от холода. Оксана напоила меня, а когда я отключилась, оставила в компании пьяных мужиков далеко за тридцать и исчезла.