Вынужденный брак - Екатерина Кариди

А Лиза шла следом и думала.

Если сказанное им правда, тогда есть смысл продолжать это странное «сотрудничество». Что касается брачного контракта, то она решила решать проблемы по мере поступления. В конце концов, это так странно выглядело, что могло оказаться какой-нибудь дурацкой проверкой на вшивость. Вполне в духе этого старого тирана. Неизвестно, что он выкинет в следующую минуту. А мозг, даже занятый другим, постоянно искал лазейку. Правда, особых иллюзий у Лизы не было. Но два месяца, как показала жизнь, огромный срок, если за один месяц столько чего может случиться.

Однако они пришли.

***

Гостиная показалась музеем в музее.

Из дверей Лиза сразу увидела высокую властного вида женщину. Она о чем-то говорила с горничной, завидев их, немедленно отослала прислугу. А потом медленно повернулась к ним, скользнула брезгливым взглядом на Лизу и замерла, сложив перед собой руки.

- Здравствуй, Лариса, - проговорил Серов, подходя ближе. - Знакомься, это моя дочь, Елизавета.

- Здравствуйте, - процедила та, но в сторону Лизы своего холеного лица даже не повернула. - Завтра приезжает Олег.

- Завтра? Хорошо, - хмыкнул он. - Очень вовремя, семья будет в сборе.

Отчего-то Лизе почудилась в его голосе насмешка. Какая-то сухая, холодная и жесткая. Она думала, этот человек с ней одной так общается, оказалось, со всеми?

А его супруга тут же разразилась тирадой в ответ. Почему ей приходится одной думать обо всем, а он в это время неизвестно чем занят? Вроде бы негромко и даже спокойно, но как-то многовато шипящих. Резало слух.

Лиза и не сомневалась, что её появлению здесь, мягко говоря, не рады. Но ведь она сюда не стремилась и ничего ни у кого не просила, не так ли? Значит, и переживать незачем. Задевало, конечно. Однако она невольно отметила про себя, как Серов странно выделил это самое «моя».

И все же не его как бы поддержка, а именно неприязненное отношение этой женщины помогло Лизе почувствовать себя увереннее. Она выпрямилась, расправив плечи, и натянула на лицо отстраненную улыбку.

Главное, чтобы вылечили маму, на остальное пока что можно и не реагировать.

А вообще, глядя на это все, невольно шевельнулась в голове мысль о «работе»...

В любом случае, подумала Лиза, время у нее еще есть, а там видно будет.

***

После ухода Серова Марк чувствовал себя разбитым. Размазанным.

Пытался работать, но какая к черту работа в таком состоянии. Через час он позвонил своей подруге Ирине, а потом бросил все и уехал к ней.

Сейчас нужен был секс. Вытрясти из себя это дерьмо и расслабиться. А потом уже в спокойном состоянии попробовать оценить потери и посмотреть на ситуацию со стороны.

Ехать до дома Ирины было недалеко, но Марк как назло, попал в стоячую пробку. Где-то впереди была авария. Не приведи Господь, он терпеть не мог такие вещи. Людское горе, а вокруг толпы зевак, всем почему-то нужно притормозить, чтобы получше разглядеть, что там валяется на асфальте. Кровь, целлофан, части тел или просто кусочки битого стекла. Самая отвратительная вещь - человеческое любопытство.

Сто раз успел пожалеть, что не взял машину с водителем. Хотя смысл жалеть? Марку все равно претило носиться по городу с мигалками, мол, смотрите, вот едет такой-то. Тем более сейчас, когда он ехал к женщине.

Ему нравилось делить свой мир на официальный и личный. Это в официальном мире существовал крутой бизнесмен Марк Савельев, престижный сорокалетний холостяк, серцеед и плейбой, а в личном он хотел быть просто мужчиной. Но не сказать, чтобы у Марка были простые запросы.

Он никогда не был женат, наверное, именно потому, что не желал, чтобы его свободу что-то ограничивало. Женщины у него были, но не так уж много, гораздо меньше, чем приписывала молва. В женщинах, кстати, он ценил ненавязчивость и умение соответствовать. Терпеть не мог, когда начиналось приторное сюсюканье и розовые сопли.

Наверное, он и был уже несколько лет с Ириной, потому что она почти соответствовала его запросам. Немного не хватало, Марк и сам не смог бы сказать, чего именно, но он давно пришел к выводу, что соответствовать стопроцентно невозможно.

Они встречались, хотя и не жили под одной крышей. Марка устраивало, что они вроде бы и вместе, и вместе с тем оба сохраняют свободу. С его точки зрения их отношения были идеальны. Она не лезла ему в душу, была всегда приветлива и весела, и с ней не нужно было ничего изображать. Если женщина понимает, когда нужно отстраниться и дать мужчине чуточку жизненного пространства, это значительно облегчает сосуществование.

И потому за её умение сохранять нужную дистанцию, Марк готов был тратить на Ирину столько, сколько она захочет. Впрочем, она была разумной женщиной и не просила чего-то запредельного.

Вот, кстати, об этом. Он вытащил телефон.

- Привет. Я немного задерживаюсь, - потом подумал и добавил: - Пробка тут. Все встало колом. У тебя как?

- Нормально, - послышался её голос в трубке. - Жду тебя. Набрала ванну.

Мужчина усмехнулся. Пака он доедет, ванна точно остынет.

- Можешь смело сливать воду.

- Да? А жаль.

- Ничего, наберешь новую.

- У... - женщина засмеялась, а у него на этот тихий смех среагировал конец.

Но поскольку пробка ползла, и делать ему с этим все равно вынужденно было нечего, Марк спросил:

- Ну, и что ты там себе присмотрела?

Секундное затишье в трубке, потом послышалось:

- Марк, ну ты не представляешь...

Он прикрыл глаза и усмехнулся, он-то как раз представлял.

- Сколько?

Женщина назвала сумму, голос чуть подрагивал от возбуждения.

- Хорошо, сейчас переведу.

Несколько манипуляций заняли совсем короткое время. Тут же получил сообщение:

«Марк! Ооо!»

Усмехнувшись, мужчина провел пятерней по волосам и уставился в окно.

Это были идеальные отношения. И он не собирался терять их или что-то менять в своей жизни.

***

Между тем, пробка все-таки потихоньку двигалась. Они приближались к месту аварии, еще немного, миновать самое устье сужения, потом дорога свободна, он видел это уже отсюда. За это время несколько раз мимо проносились полицейские машины и скорые. Марк перекосился, значит, есть жертвы. Терпеть не мог аварии.

Чем ближе подбирались, тем плотнее становился кордон из полицейских машин. Мигалки, противный звук, все это становилось громче и действовало на нервы. Как и то, что каждый, кто протискивался в узкий проход, оставленный перегородившей дорогу полицией, обязательно замедлялся, как будто ему жизненно необходимо было насладиться зрелищем.